3 июня

Весь день в дороге.

И вот что вдруг надумалось. Я много в последнее время говорил о своем здешнем детстве, и о том, насколько, видимо, необходимо было, чтобы оно случилось именно таким.
И вынул одну вещь. Начиная примерно с пяти лет я-ребенок учился уклоняться. Учился уходить от того, что ему навязывают, от того, что неприятно или травматично, выскакивать из этого, как пингвин из воды. Один из самых частых упреков был - в неблагодарности и бесчувственности, и совершенно заслуженный, должен я заметить. Полагаю, я действительно производил впечатление ребенка, у которого ни одна отрицательная эмоция не удерживается  дольше десяти минут.
Каким-то образом я, видимо, создал островок в собственном сознании, на котором у меня было все хорошо. После того, как это было сделано, все плохое надо было просто перетерпеть, не подключаясь к этому эмоционально. И снова быть на своем острове.

Похоже, это сработало лучшим предохранителем на свете. Когда начала поступать память, первое, что я сделал, это отодвинул ее - это было не со мной. Я здесь - человек, у меня подключение к чужой памяти, соприкасаться с этим - ужас кромешный, но ведь это не со мной. Я в любой момент могу выскочить, как пингвин из воды.
Параллельно этому та же тактика применялась в здешней семье. Тебя упрекают - просто подожди, рано или поздно это прекратится. Не подключайся. Выкидывай из головы как можно скорее. Это все не очень важно.
А что было важно? Видимо, сохранять этот самый островок. Потому что потом, когда прижало всерьез, я спасался только на нем. Можно было вылезти и отдышаться. И, кстати, потихоньку стаскивал туда как свое мелочи из уже настоящего детства, как Робинзон вылавливал из моря обломки корабля, отбирая все годное и отдавая морю все, что невозможно спасти или употребить в дело.

А после, когда мне было уже невозможно продолжать делать вид, что все это - не со мной, я разделил - хотя бы - себя и  свои эмоции. Эмоции бушевали отдельно, я был отдельно. Иначе я и шагу не мог ступить.
И все это было полезно и правильно - это отлично растягивало мою меру "что ты можешь вынести", удерживало меня (почти всегда) от совсем уж глупостей и копило запас годного на моем необитаемом острове, так что там стало жить не просто сносно, а, в общем, хорошо, то есть все туда стащенное уже обладало в моих глазах ценностью достаточной, чтобы все это защищать. Прежде всего - от самого себя же.

Я совершенно не жалею об этой отстраненности, раз так, пусть так, значит, это было действительно необходимо. Но по крайней мере теперь мне понятно, откуда она. И зачем была нужна. И каким образом теперь ее можно убрать, потому что больше в ней необходимости нет. Иногда эта подключенность в полном смысле слова невыносима. Но я всегда могу ее прервать, отдышаться и снова войти. Во всяком случае, мне кажется, что сейчас лучше так.