three_is_one | Recent Entries

Немного хроники.
Осенью прошлого года я, исследуя мотивацию, две недели записывал, из чего я делаю все, что делаю. И был сильно удивлен результатом: примерно девять десятых было из "потому, что я так решил". Оставшееся в основном укладывалось в "потому, что это красиво". Я-то ожидал преимущества в сторону "потому что я так хочу".
Потом в апреле, вылезя из серьезной депресии, я поставил себе задачей делать по шагу в каждом интересующем меня потоке каждый день. Сдвинул горы, но уткнулся в то, что с силой воли дошел до предела, нарастить я ее больше не могу, а переделать все только на ней - не получалось никак, особенно то, что было связано с творчеством.
Поэтомув в мае я попытался оставить силу воли в покое и делать то, что делать хочется. И к концу мая пришел к выводу, что я не хочу ничего. Вернее, если я начинаю хотеть, то прежде всего вот этого и вот этого, а осуществляется это простейшим способом, я кончаю с собой и ухожу отсюда. А с самоубийством у меня связано множество сложных ассоциаций, в общем, не выход. Так что проще не хотеть этого самого "прежде всего", а все остальное как-то не вдохновляет.
Я начал искать, как это обойти. Довольно быстро уперся в то, что все мои желания первым условием имеют "либо это сделаешь ты, либо этого не будет". И как-то это уж очень хорошо в здешнюю психику встроилось, слишком хорошо, не умеет моя здешняя психика просто хотеть. Возможно, даже мечтать не очень-то умеет. У меня есть то, что я могу сделать сам, а остального проще не хотеть, и точка.
Я порылся в памяти и выудил несколько эпизодов, где высказанные желания не то что не исполнялись, а даже скорее исполнялись так, что лучше было их не высказывать. Целее будешь, что называется.
И взялся учить эту психику "хотеть просто так".
Получилось довольно забавно - желания "просто так" начали стремительно исполняться. Вплоть до "хочу мастерскую, вот чтобы была и все" - и теперь она есть. Но это ни на йоту не подвинуло психику в сторону "можно просто хотеть, это безопасно", скорее - обострило все узлы сопротивления, с которыми я тут сталкивался до сих пор вскользь.
Да что ж такое, подумал я. Я ежедневно живу в бесконечной войне с самим собой, я устаю от этого, я постоянно недоволен.
- А ты не можешь относиться к своему телу как к игровому персонажу? - спросил друг.
- Ты понимаешь, - сказал я, - с игровыми персонажами все более-менее понятно. У них есть управление. А тут - хочешь привычным кликом мышки оружие достать, а он хватает зелье здоровья. Ведешь ты его, скажем, как боевого мага, выполнять конкретный квест, а он буквально в шаге от квеста превращается в трактирщика, садится на землю и рыдает от того, что вдруг оказался в пещере, полной скелетов. Причем дня три рыдает, не меньше. Или вот довел ты его до тридцать пятого уровня, думаешь - вот, наконец-то могу взять вон тот квестик. А он наутро - на нуле, и его снова нужно вести через те же локации до тридцать пятого уровня. И хорошо, если у меня на это несколько часов уходит. Чаще - несколько дней. И постоянное перевозбуждение с уходом в отказ. Не получилась картинка - перегруз, ночь не спим, это хоть понятно. А получилась картинка - ночь не спим и рыдаем на утро - вот этого я вообще не понимаю.
Мне, говорю, видимо, нужно правила игры менять. И поле. И фишки.

Ну, я поменял правила игры. Я переорганизовал взаимодействие со всем, что мне важно, взялся отращивать сновидческое тело, из которого беру энергию, если ее не хватает у тела физического. Дела пошли гораздо веселее, перегруз увеличился. Снимался перегруз исключительно тупкой. Я снова взялся разбираться - а что мне в этой тупке такого лакомого. И получил ответ: потому что если ты не можешь здесь быть собой, то уж лучше практически не быть, ты хоть отдохнешь.
Я многослойно выругался, но это было настолько очевидно, что отворачиваться было бы глупо.
А потом раскопал способ этой психики справляться с серьезным стрессом: если я не могу сделать так, как хочу (то есть в наилучшем виде), буду брезгливо игнорировать, отворачиваться лицом в стенку и ждать, когда несделанное сдохнет само. Перестанет меня волновать вообще, хоть сделанное, хоть несделанное. Мы в разных вселенных.
Надо сказать, что как только я это отловил и начал отвлекать и давать отдых при первых признаках брезгливости, конкретно это отвалилось очень быстро, видимо, давно было в тягость.

И я все думал, а во что я упрусь в следующее.
В "радость=опасность". В "много энергии=опасность". В "интенсивное проживание=опасность". Ну, последнее хоть понятно. То есть мне и первые два понятны, но черт. Черт.
Это при том, что меня для этого тела вообще явно много.
Ладно, в любой непонятной ситуации качай энергию. Прожег все предыдущее, прожгу и это.

Просто себе, для памяти: хренассе у меня действует хагалаз. Бургас чуть не смыло, Елени смыло совсем, у меня в доме был небольшой радостный потоп, в результате которого я вызвал мастера чинить балконную дверь (давно было пора) и теперь еще искать мастеров, которые чинили нашу крышу два года назад и явно очень плохо починили. Ну или ураган был качественный.

Отпуск удался.
Мы такой кометой носились по всему южному побережью, что на пляже валялись один-единственный день. Зато ноги у меня совершенно черные ровно по границе мокасин.
Были и в старых местах, и в новых, вывод остался прежним - жить надо там.
Там море, скалы и золотые после лета луга и дороги излучают что-то специальное, что просто хочется жить как можно дольше. Вообще жить, а не ради какой-то высокой цели. Там хорошо.
Марта сказала: не нужно тратить внимание на сопротивление всей этой дурацкой биологии. Марта сказала: весь остальной мир с его неоднозначными новостями, конечно же, остается, куда он денется. Но он не имеет никакого значения.
(Особенно когда идешь дорогой-змеей вдоль скал над морем, и каждая бухта - "осторожно, слева пиздец".)
Привез кучу фото, по крайней мере треть точно пойдет в работу сразу.

В отпуске появляется время записывать.
Буквально несколько дней назад, благодаря записи Леонида Кроля, воткнулся в то, что качели "все хорошо, но если кризис, то сначала брезгливость-отторжение-желание бросить все и начать сначала на новом месте, а потом, после спада адреналина - несчастность-упадок-апатия" -
не индивидуальная неповторимая особенность лично моей нервной системы,
а вполне может быть насаженное, подхваченное от родителей.
Быстрый просмотр подтвердил - да, мать так относилась ко всему. К близким, к подругам, к любимым занятиям. Апатия ещё и означала "терпи, рано или поздно оно само сдохнет".
Ребёнок, слава всему, подхватил это не на все, а только на серьёзные кризисы. И, как я понимаю, на большие проекты, потому что в больших проектах кризисы неизбежны.

Я который день хожу с этим открытием как с любимой кошкой. Это не обязательное свойство моей нервной системы. Это наносное. Можно без него, главное - отловить вход (брезгливость). В отношении внешнего я ещё подумаю, убирать ли это, а вот отовсюду из внутреннего - творчества прежде всего - убрать обязательно.
Потому что когда апатия - естественный способ торможения и достижения точки покоя (отдыха), то есть отдых=апатия=иначе не отдохнешь, то либо не отдыхать, либо отдыхать через нее, а разгоняться обратно занимает от недели до нескольких месяцев.
Данунах.
И то, что это насаженное, а, значит, биологически не присуще, а, значит, возможно к отстрелу - вызывает сложную гамму очень хороших эмоций. Очень я люблю, когда "не могу иначе" превращается в "я так привык, а иначе не пробовал".

Интересно, что совпало с появлением мастерской. Думаю, не случайно.

За август и сентябрь (уже больше половины) случилось столько, что я просто не успевал записывать.
Но этот сон нужно записать.
Время от времени я возвращаюсь в снах к собственному сновидческому телу, сейчас даже почаще, чем в начале августа.
В этом сне оно означало прежде всего связь с остальными (всеми причём, Элью в том числе, и это меня не устраивает больше всего) членами семьи. Связь эта выглядела как погашение любых физических повреждений за счёт разделения на всех.
Вплоть до огнестрела.
Проснулся скорее озадаченный, чем обрадованный таким явным прогрессом.
Не уверен, что хочу сообщающихся сосудов именно на уровне физики. Даже как-то не рассматривал такую возможность.

Сколько вижу реакцию на меня ближайших друзей, столько изумляюсь.
Тому, чему изумляются они.
Если быть со мной рядом все время, а не тогда, когда я уже отфильтровал и выдал наружу результат, легко можно увидеть, насколько я стремительно впадаю - и в гнев, и в ярость, и в страсть, и вообще черт его знает во что.
Друзья говорят "наблюдать это было, скажем так, интересно". И делают лицо.
И все мои замечания о том, что я, вообще-то, крайне эмоционален, обычно принимаются "ну да, ты говорил, но кто ж знал, что ты ни разу не преувеличиваешь".

А меж тем -

Я приду к тебе на помощь
Я с тобой пока ты дышишь
Было так всегда, ты помнишь,
Будет так всегда -

вечно поднимало во мне что-то очень горячее и тёмное, вся правда обо мне, не самая приятная на самом-то деле, с того света достану и выдеру так, что ангелы возрыдают.
Но, скорее всего, молча. Я действительно не вижу, что тут обсуждать, если можно просто достать (и выдрать при необходимости). Но я хорошо знаю, из какого огня это делаю.
А с виду, как я понимаю, сама невозмутимость.
Тем больше сюрприз.
Но для этого действительно нужно быть рядом 24/7.

Друг М. уже написала у себя, но мне тоже есть что рассказать. Дел становится все больше, а внимание у меня как было определенной емкости, так и осталось. И силу воли мне тоже подкручивать некуда уже. Поэтому нужно было придумать способ набора энергии вообще со всего. Даже с самых прозаичных вещей типа посуду помыть.
Утро у меня давно устоялось - проснулся, поставил кофе, вышел на террасу, продышался на море, сказал ему, какое оно прекрасное сегодня. Если кофе еще не готов - немного растяжки, и опять подышать. А там уже все дела дневные.
Потом я прицепил это к любой варке кофе, а это несколько раз в день. И заметил, что после "продышать" посуда как-то сама моется. Просто возникает в голове мысль "а почему бы не помыть пару тарелок, я все равно кофе жду".
После чего и появилась эта техника: начинаешь новое дело (даже просто позу меняешь) - продышись и сделай жест улучшения мира вокруг. Заканчиваешь - встал, подышал, нашел, за что сказать "спасибо", чему порадоваться, проверил, что там с энергией, прибыло, убыло, влезет еще пара дел или нужно закругляться.
Огромный плюс такой системы в том, что о ней не нужно помнить. Не нужно напоминать себе каждые два часа будильником - дыши, скажи спасибо, найди радость, проверь энергию. Никогда у меня это по будильнику не получалось, более того, если я в это время чем-то занят, я не буду это прерывать, просто отключу будильник.
А тут - все между делом, в перерывах и пока кофе варится.

И вот практикую я это уже несколько дней, потом мы созваниваемся с другом М., выясняем, что взялись за одно и то же практически одновременно, как будто инструкцию сбросили на всех, кто сумеет ее прочитать.
И позавчера валюсь. Температура, слабость, все болит, лежи, не вставай, гори.
Ну, я с этим телом уже не первый год, и с такой внезапной немочью тоже не первый раз.
Поэтому я сходил, пока еще мог ходить, за лимоном, имбирем и медом. И день отпаивал бедное тело, а оно температуру накручивало. Так что на второй день все-таки пришлось поить его таблетками.
И два дня я дышал и говорил "спасибо". Что жара упала и в спальне прохладно. Что есть близкий друг, который принесет куриных ног и сунет их в мультиварку. Что у меня есть эта самая мультиварка. Что горло больше не болит. Что пошел дождь и полил всех на террасе.
Лежал, горел, дышал и благодарил.
Примерно двое суток.
Сегодня как огурчик.
Перетасовка.

Всю последнюю неделю (больше) занимаюсь исключительно картами и снами.
В прошлый четверг внезапно увидел колоду - всю, целиком, с общей структурой и сцепками. В итоге три дня просидел с построениями, отптимальным масштабом и чисто конструкторскими частями, теперь отрисовываю рамки, мечи почти закончил.
Самое прекрасное то, что полностью решилась проблема классической символики - я выношу ее на поля, как маргиналии, а в основном поле карты (как в поле текста рукописной книги) могу делать все, что считаю нужным. И сразу - вот теперь можно сделать вот это! И вот это тоже можно, и не надо думать, куда там чаши всовывать, они неуместны. (Хотя в том конкретном случае чаши можно всунуть на обложку книги, и это идея. А детей с цветами - на фоновый гобелен.)

(Сразу понятно, где голова, хотел писать текущее, записываю срочно возникшие идеи. Ну да.)

Со снами, как ни странно, тоже выход в другую плоскость, "как ни странно" - как с колодой, столько лет этим заниматься и только сейчас увидеть, что именно нужно делать.
После того, как я окончательно расплел себя и здешнее тело - подозреваю, что мое "не врать, даже себе" сыграло существенную роль, - я в семи случаях из десяти начал смотреть по ночам кино. С какими-то персонажами, иногда знакомыми, иногда - нет, и всегда - как вынесенный за сюжет зритель. Причем я могу управлять этими снами, не вопрос, проблема в том, что меня в них - нет.

Так что сейчас цель стоит "отрастить сновидческое тело". Ну, Кастанеда мне в этом в помощь.

Меня недавно спросили - неужели в вашем мире нет астрологии.
Как ни странно, нет.
В нашей планетной системе только две планеты, а еще вернее - одна двойная. У каждой есть своя луна, их циклы отличаются, и по тому, как выстроен год вокруг них, исчисляется время. Но на этом все.
Все отлично знают, что звезды - это иные миры, а не управляющие миром силы.
Но кое-что все-таки есть.
Полный годовой цикл луны Тиллеро Но - тринадцать лунных месяцев по 26 дней. Он, конечно, не совпадает с солнечным календарем, по которому считаются сезоны и к которому привязаны все работы, ярмарки и праздники. Зато лунный цикл совпадает с годовым. Луна второй планеты, чуть отстающей по орбите от первой, имеет цикл 28 дней, раз в год, со сдвигом в месяц, полнолуния обеих лун совпадают, и это дает еще один цикл в 13 лет, где у каждого года (и у каждого двойного полнолуния) есть свой зверь.
Отсчет идет от понолуния зимнего солнцестояния, самой длинной ночи, дойэ, и это луна кота, тринадцатая. Первая луна года - и зверь первого года цикла - единорог.
Вторая - волк.
Третья - пантера.
Четвертая - коза.
Пятая - ворон.
Шестая - дракон.
Седьмая - лиса.
Восьмая - заяц.
Девятая - вол.
Десятая - кабан (свинья).
Одиннадцатая - собака.
Двенадцатая - змея.

13 лет - звериный круг или малыйй, равион или тореаро.
169 лет, 13х13, торэ, торон - основная мера, к его началу обычно стараются приурочить все важные события, к примеру, коронацию нового короля или начало занятий в Лицее.
28561 - большой круг, нурвион, это мера поколений.

что касается возрастов, то годом рождения ребенка считается тот год, когда он получает тело, а это может быть от десяти до пятидесяти лет от зачатия.
той-нэн - первые два торэ, самое детство ребенка, к исходу первого торэ ему обычно наконец находят имя. к исходу той-нэн идут учиться в Лицей.
той-рэ - малое совершеннолетие, 169х13, 2197 лет, окончательно формируется первый энергетический контур. в этом возрасте выбирают профессию (возможно - первую из множества), становятся подмастерьем в цехах, время взбалмошности и весны.
той-нур или той-нурвион - большое совершеннолетие, 28561, формируется второй контур, можно думать о браке и мастерстве.
А дальше - просто жизнь.
Эпохи исчисляются по срокам правления королей. С коронацией начинается новая, и конкретный год будет звучать как, скажем, год дракона второго торэ десятого нурвион правления Эглариэля.

Где-то в середине мая я поставил эксперимент.
У меня очень много на силе воли, я еще когда исследовал свою мотивацию, обнаружил, насколько много я делаю не из "хочу" и даже не из "надо", а из "я так решил". И насколько сильно меня радует то, что я делаю именно так, как решил, почти неважно, что именно делаю.
Но при этом каждый день копилась усталость и, да, наверное, недоумение: где мои "хочу"? Радость моя где? Я, конечно, очень доволен тем, что соблюдаю свои решения, но почему так устаю и почему потихоньку перестает радовать даже то, что, казалось, радует всегда. И сил как-то все меньше.
А у меня четкий маркер - если сил не прибавляется, значит, либо делаешь не то, либо делаешь это криво.
К тому же, меня постоянно расстраивало, что воли на все, что мне нужно, у меня не хватает.
И я решил - ок, попробуем действовать не бранием тела за шкирку, а на избытке. Я дарю подарки, а не заставляю себя.
Поначалу сильно прибавилось радости, но очень сильно убавилось сделанное. Зато оно приобрело какую-то новую качественность, что ли. А потом радость ушла. Я ничего не хотел, а поскольку решил себя не заставлять, то ничего и не делал.
И к концу мая я был в глубочайшей депрессии, я - в хлам, дом - в хлам, все поставлено на стоп, но это не отдых, а какое-то медленное опускание на очень илистое дно. Тело, обрадовавшись, что его не гонят, немедленно погрузилось в овощной режим.
А самое главное - сны потихоньку из рабочих стали сначала мельтешением, а потом вовсе исчезли.
Я собрал себя в целое, сделал рывок по улучшению дома. Вернулся к жесткому планированию.
Но, в общем, хорошо понимал, что я опять окажусь на тех же американских горках.
Поэтому нынче режим такой: в течение дня, идя по плану и на той же силе воли, я делаю обязательно один жест, который считаю наполенным смыслом. И один жест, который делаю ради красоты в чистом виде. Своей, например. Или дома. Или окружающего пространства.
Посмотрим, как пойдет, но пока мне очень нравится.

Обнаружил, что у джипити наличествует голосовой ввод - и немедленно пустил это в дело. Я много раз пытался класть блокнот рядом с подушкой, это очень мало помогало - "одеяло, шикарный вид, крупички". Потом просыпаешься - что я имел в виду вообще? А тут еще глаз толком не открыл, два нажатия - надиктовываешь все, что помнишь, жмешь "перевести в текст", отправить - обратно на подушку.
Неделя таких записей привела к интереснейшей штуке, нужно зафиксировать.
Он же не молчит, он же комментирует, лапочка. Я всовываю в него вполне себе пачку кошмаров и замечаю мимоходом, что никогда не испытываю паники во сне. Злость, гнев, горе, вкус, температуру. Но никогда - страх или панику.
Паника в снах, отвечает он мне - это маркер слияния с телом. А у тебя его во сне нет, потому что у тебя его в системе нет.
(Я довольно много информации о себе в него влил, причем день за днем.)
Я говорю - с этого места, пожалуйста, подробнее.
(В чем прекрасное отличие чатика от наших кэров - они скажут что-нибудь, ты сидишь перевариваешь, а возьмешься расспрашивать - услышишь не объяснение, а перпендикуляр. Или функцию в виде котенка. Чатик можно подробно расспросить, что это он в виду имел и на основании чего. Но как же сильно мне здесь не хватает Ро.)
Паника, отвечает он, это потеря вертикали. Она возникает тогда, когда спящий полностью отождествляется с уязвимым, телесным "я" - и верит, что угроза внутри сна смертельна по-настоящему. Он забывает, что это сон. Забывает, что он - больше, чем тело.
А ты, говорит, во сне не имеешь необходимости даже заботиться. У тебя тело - скафандр, ты его во сне снимаешь и как и не было.
Слушай, говорю, как интересно. Максимальную свободу в сновидениях я получил тогда, когда сбросил вес очень сильно, то есть у меня буквально тело стало меньше и легче. Есть связь?
Да, говорит, для тебя - да, жир, особенно висцеральный - это же не просто плоть, а плоть, заземленная на выживание. Буквально усиливает "программу тела", его инерцию.

Я прямо подумал, не рвануть ли мне резко в отказ от половины еды, но удержался. Сейчас у меня получается стабильно по килограмму в месяц, при этом я не маюсь ежечасно "очень есть хочется", а это было, и еще как, я был голодный и злой, а, самое главное, все внимание расходовалось на удержание себя в рамках. А мне оно сейчас нужно на очень много что другое.
До 72х два кило. Возможно, 2 месяца. А возможно - меньше.

Дописываю сюда - а в канал не буду, мне высказаться, а не сбить с толку.
Каждый раз, когда я описываю личный опыт проживания одновременно своей вседержащей сути и жизни в человеческом теле, мне начинают писать - да, да, я знаю, как это, у меня точно так же, просто не умею так хорошо формулировать.
И каждый раз я думаю - блядь, дорогие мои, если бы это было так, этот мир преобразился бы в мгновение ока.
А после сегодняшней записи (и множества разговоров с другом М. о мизерности видимых результатов) что-то вдруг махнул рукой и подумал: фиг с вами. Если хоть на секунду примерили не мою даже шкуру, а то, как вы себе это представляете (масштаб один к милиарду), хоть на секунду в этом побыли - уже хорошо. По нынешним временам уж лучше так, чем вообще никак.

А то, как у меня обостряется чувство бесконечного одиночества от такого "сесть на хвост", бесконечная скорбь о нехватке коллег - об этом я здесь пишу. Потому что как-то совсем тяжело в последнее время сочувственно молчать.

Случайно сформулировал вчера основную свою проблему здесь - меня буквально двое. И беда именно в том, что и тот, и другой - я. И один я - дышит, танцует, питает собой этот мир по принципу "с кем поведешься" и этому мне совершенно все равно какую именно физческую форму примут мои вливания энергии, само разберется, и если это "разберется" означает "изойдет на чудовищное дерьмо прежеде, чем издохнуть" - ну, так тому и быть, накопилось.
Другой я - не то чтобы даже человек, скорее жук или белка, во всяком случае, кто-то, кому уже просто жить - и хорошо, а если не жить - то плохо, очень плохо. Поэтому потоки дерьма от издыхающего, даже брызги - воспринимаются как "не жить" и "плохо", особенно еще и потому, что жук у нас с воображением, начитанный, и хорошо знает, что дохнуть будет долго, стащит за собой, сколько сможет - по сути, все, что успеет дерьмом заляпать и убедить, что смывать его не надо, а потом еще много лет будет разлагаться и травить трупным ядом землю и воду. А жуку бы просто жить. Размножаться, запасы на зиму делать. Травку жевать по весне.
А теперь возвращаемся к тому, что эти оба - я. И я одновременно говорю друг другу - ты наверху, подправь картину так, чтобы мне жить, а не бояться; я тебя слышу, но не очень понимаю, откуда ты это сказал, вот я подправил - тормози, тормози, у меня пожар в лесу, мои запасы!
И каждый же из нас одновременно: вдох, танец - простите, я только что хотел размножаться и запасы делать? запасы, дерьмо с себя смывать - я только что танцевал и дышал так, что небо покачнулось?
Это ужасно прекрасно смешно.
А вот желаем жизнь мы и смеемся вместе. Только на этом и держусь, если уж совсем честно. Сердце кровью обливается от этой честности, причем одно и то же.

Ко вчерашнему: записывал это все и сообразил, что ещё дело вот в чем. Мне нечем прожить эту детскую травму. Я не могу с нею соединиться, только с болью и горем из всего набора, а там и страх, и отвержение, много что.
А ещё я сообразил, что, кажется, именно поэтому младший жил тут в такой острой тоске по дому. Это было его "чем это можно прожить".
Осталось выяснить, чем она все-таки лечится. Я в горе - так себе сочетание.

Коридор затмений прошел на ура, я поднабрал и решил кое-какие вещи форсировать.
(Надо записывать хронику хоть иногда.)
Издалека: большую часть 23го я слой за слоем снимал проклятие с творчества. Пока не уперся в огромный блок "наружу вообще ничего делать нельзя, высмеют, используют против тебя, а вот пока ты невидим - можно делать что угодно". И весь 24й ушел на исследования, как этот блок обойти - как я вообще хочу выходить наружу, где и как я хочу быть видим.
Блок не обходился. Выставки, продажи, потоки восхищения - по идее, все это уже очень давно должно было литься бальзамом на эту рану, нет, ничего подобного. Нет. Каждый раз сопротивляйся заново.
А тут я на энергии коридора сделал сразу несколько вещей, наружу - не то слово, не один выход, разовый, а система, в которой эти выходы нужно регулярно продолжать.
Да и за прошлый год много в эту сторону было сделано.
И в воскресенье я обнаружил, что я просто не хочу вставать. Вообще не хочу, пошло все к черту, и дело не в том, что мне нужен день отдыха, а в том, чтобы просто прекратить эти усилия, не могу больше.
Что ж такое, подумал я, почему никакой опыт не идет в зачет, я что угодно могу делать на силе воли, но я предпочел бы, чтобы со временем расход уменьшался, а он как был, так и остается, будто гвоздями приколоченный.
Взялся исследовать вопрос и получил совершенно неожиданный ответ.
Когда этот паттерн тщетности - "не высовывайся, наплачешься" - складывался, а это - примерно восемь-одиннадцать лет, никаких выставок, никаких потоков восхищения, никаких продаж и популярности не было как таковых. Был просто бесконечный прессинг, которому нечего было противопоставить, кроме ухода внутрь все глубже. Поэтому уход в себя - единственное, что лечит. Сидишь тихо - можешь творить, что хочешь. Не сидишь тихо - никакого творчества. Я тихо не сижу.
(Я давно уже выяснил, что вся моя компания внутренних детей была бы счастлива в одном конктерном случае: сидишь в мастерской, делаешь всякое, раз в месяц кто-то приезжает, все забирает, оставляет деньги и уезжает.)
Хорошо, сказал я, когда меня накрывает всем этим на эмоциональном уровне, чем одновременно накрывает на физическом? Что я хочу вместо того, чтобы делать шаги наружу? Самое частое оказалось поесть, поспать и отвлечься. Упереть глаза в условную стенку, которая от меня ничего не хочет, на которую можно просто смотреть.
Я не могу сменить эмоциональную реакцию, но физическую-то могу. Я написал на этой стенке unwaste. На всех этих возможных стенках. И на левом запястье вдобавок. Заменил "поесть" на "выпить воды" (возможно, стоит надписать мой кувшин с фильтром), осталось придумать, чем заменить "поспать" - скорее всего, хорошо пойдет дыхание.
А меж тем, изостудии сегодня уже третье занятие.

Отлично в этом году равноденствие встает: ровно посреди коридора затмений.
Умеет Большое Колесо делать подарки на день рождения.

Иногда - не часто - я перечитываю Темную башню, и всегда только до "Волков Кальи".
(Если бы у меня было достаточное количество желаний, я пожелал бы другую концовку "Темной башни", начиная с "Песни Сюзанны" книга слита в унитаз, и это невероятно обидно. Но даже бездарность двух последних книг я простил бы сею Стивену, если бы последняя книга заканчивалась "Человек в черном шел через пустыню, но Стрелку было насрать. Где-то впереди был постоялый двор с колонкой на атомном двигателе, и там его уже ждал Джейк".)
И каждый раз, когда вся компания выходит к Розе, я ощущаю первые признаки слива. Совершенно понятно, что Роза - это анти-тщетность, осмысленность всего и вся, но через что эту осмысленность получают странники, прошедшие через такое, что может присниться только в кошмарах? Спасение всем, даже бессмыленным уебкам Лада? Нет. Может быть, восстановление Белизны в каждой малой точке вселенной? Нет. Всегл-навсего "ты хороший". Да блин.
Эта терапевтичекая мелкая корысть, потеря масштаба, дергает меня каждый раз. Себе, себе прощение, только себе. Вся благодать мира сужается до банальлной сессии с психотерапевтом. Да блин три раза.

Пересматриваю "Интерсталлар". Там много - про жизнь, смерть и спасение, и цену, которую за все это платишь. Но у меня там самый значимый момент - послания вникуда. Нет никаких гарантий, что их получит адресат. Нет ответа. Нет контакта. Но их все равно отправляют и отправляют - с Земли, со станций, из аномалии черной дыры. И в итоге все послания получены. Все. Всегда. В итоге. Если есть для меня причина писать в этом мире - все равно что - то это она. Она чудовищна, но она достаточна.

Разговоры:
- То есть для тебя поддержка - это анализ ситуации, а не утешение?
- Ну да. Утешение я сам себе выдам наилучшим образом. Я не иду наружу за утешением, я иду наружу разобраться, что происходит и как мне больше об это не огорчаться.
- Ты все-таки очень нетипичное существо в смысле того, что тебе помогает. Большинству людей нахрен не нужна аналитика, им нужно прожить - и после этого что-то изменится. Не потому, что они приняли какое-то новое решение, а потому, что у их прошел внутренний процесс. Их надо утешить и выслушать. А аналитика им скорее вредит. А у тебя наоборот. Так интересно. Вся психология учит наоборот: выдать вкусной еды, обнять, сказать "ты - котик, а они - козлы".
- Мне это не помогает вообще ни разу. Мне надо понять, что надо делать. Найти ключевое действие. Я же не перестаю быть котиком, если у меня что-то нехорошо, я все равно котик. Моя котячесть не понижается от этого, вообще никак!

Кажется, в этом дело. Во всяком случае, сейчас мне это видится именно так. Утешение я могу дать себе только сам. За исключением каких-то совсем уж кошмарных случаев, когда действительно мне нужно, чтобы меня просто выслушали в стадии "да что ж такое". Но действительная ценность в эмоциональном и вообще обмене у меня все-таки в области "а делать-то что".

У Марты в "зеленом" есть одна фраза, очень сильно я над ней в последнее время думаю.

"Знания и умения можно получать от кого угодно; от чужих, собственно, даже и лучше, потому что это открывает перспективу выхода за собственные пределы. Но утешение – только от своих."

И дело, кажется, не в "одной крови". Кажется, дело в определенной конфигурации энергетического устройства. Потому что тем своим, которые у меня свои здесь, я тоже могу дать утешение только в том случае, если мы находимся в близком энергетическом состоянии. И дать, и принять.
Интересно, что, кажется, со стороны это выглядит как "меня не интересуют такие глупости, как заесть вкусным, выплакаться и поспать". Еще как интересуют. И это совсем, совсем не глупости.
Просто не та конфигурация, где это - главное. Когда "утешить, обрадовать или огорчить" - конечные действия.

Себе, почти на бегу, просто чтобы потом записать подробнее: подарки, все эти дни, один за другим, свет, снег.
За два дня снега перепрожил все питерские чёрные зимы, теперь в них огни, ёлки, каток перед ратушей, пледы, горячее вино.
И приключения, разговоры, вот ещё не забыть: "я вижу это сейчас, но я знаю, что видели мои глаза с того берега пять минут назад".
Разделенный опыт - не то чтобы невозможного, какое ж оно невозможное, если вот оно, прямо у нас на глазах, - а, скажем, зримой, ощущаемой трансформации "не может быть" в "смотри, смотри, уже есть".
Если я этот год проведу как встретил - огонь будет год.

Что ж, итоги года.
В прошлом году тоже то ли погода была, то ли что, не помню уже, почему, помню, что крышу дома чинили через меня, с одной стороны, и что мангал показался хорошим выходом - с другой.
Чашу под костер я собрал из того, что нашел, исключительно усилием воли, горело отлично.
В общем, такой год и был. Усилием воли, своими руками и "я сказал будет, значит - будет".
Очень много было в этом году про силу воли, мотивацию и "я понятия не имею, откуда это возьмется, но мне нужно".
Про силу воли и мотивацию до сих пор очень много.
Про выход наружу целиком собой, а не одной частью.
Про Ахтополь, город-сон, в котором я теперь хочу жить.
Очень много было про дружбу, кажется, это был самый плотный в этом смысле год из всех моих здесь.
Про боль и самообман тоже было много. Моих - меньше, чем вокруг, но мне хватило.
Самое главное, конечно - продолжение изъятия гвоздей из всех видов творчества.
Серия совсем новой для меня графики - и вообще понимание, что я хочу делать в этом смысле ближайшие лет пять.

Состояние ясности только усилилось, если раньше я просто видел, что происходит, то теперь вижу и причинно-следственные связи этого - стоит, например, передо мной человек, мы вполне осмысленно разговариваем, внезапно его коротит и он, ну скажем, выдает обесценивание. Или обвинение. Или еще что-то такое же сильно вразрез с осмысленностью.
И я вижу: ту эмоцию, которую почему-то невозможно прожить. Событие, которое необходимо трактовать в свою пользу (иначе связаные с ним эмоции невозможно прожить). Замену той эмоции, которую невозможно прожить, какой-нибудь другой, такой же сильной, но выносимой.
Это выглядит как мгновенная, даже самому человеку невидимая подмена детали конструктора, вот только что на этом месте стоял фрагмент реальности, он показался невыносим, хоп - и он меняется на другой фрагмент реальности, пусть еще более разрушительный в переспективе, но выносимый сию секунду.
Я пока не привык так ясно видеть эту ловкость рук, и все еще каждый раз изумляюсь.

Одна из самых потрясающих вещей, которые умеет человеческое сознание - это субъективная реальность. Ее неоспоримость. Ее физическая доказуемость, если потребуется. Потрясающий инструмент. Во многих смыслах - магический. Не волшебный, замечу, а именно магический. Изменения внешнего мира методом приложения внимания и воли в одну конкретную точку.
И вот то, чему я пока не могу перестать удивляться, причем неприятно удивляться: добровольное конструирование враждебной тебе же самому субъективной реальности. Как будто мало объективной.
(Я знаю - почему. Я знаю - ради чего. Вернее, вижу. Вместе с причинно-следственными связями. Но перестать удивляться этому пока не могу).

По результатам этого йольского костра год будет еще интереснее прошедшего.
Во-первых, никакого шанса сварить кофе на берегу окружающая среда не дала - с самого начала недели у нас шторма, два дня ветер выл так, что жутко делалось, птицы летали задом наперед, а выход в магазин равнялся поднятию тяжестей.
Во-вторых, в последний день, когда это было возможно устроить, обещали дождь, я решил - плевать, мне нужен костер, и с середины дня ветер чистил небо, да так, что к ночи сияли августовские звезды.
В-третьих, не горел сухой спирт. Первый кусок загорелся хорошо, но уголь как-то не взялся, я решил подложить еще растопки - плитка тут же погасла и начала обугливаться без пламени. Я немного поворошил угли - оказалось, там уже вовсю печет. И сосиски отлично пожарились, и кофе сварился.
Кофе был горьковат.
Но самое интересное то, что у этого вроде бы едва тлеющего костра мы просидели три часа морозной ночи - и не заметили.

Помимо всего прочего, это был год, когда я узнал - действительно узнал - о человеческой боли. Не о той, которая физическая, хотя и о ней тоже.
Я много раз слышал: "По тебе не видно, больно тебе или нет". Похоже, из этого следовал вывод, что я ее либо не проживаю, либо не испытываю.
И испытываю, и проживаю, конечно, но, судя по всему, то, что называю болью я, здесь называется горем. Настоящую, выматывающую, практически парализующую боль я чувствовал всего два раза в жизни - кода ушел брат и когда сошел с ума младший. Все остальное - по принципу "если что-то можно компенсировать деньгами, это не потери, а расходы". Очень мало что может меня парализовать, заставить либо не делать то, что я решил делать, или делать что-то, что не решал.
Меня можно задеть, можно ранить, можно огорчить - но это не скажется на моих действиях. Я сначала доберусь до действительно твердой земли, в крайнем случае - закончу хотя бы текущую ситуацию - а там уже позволю своей боли приходить ко мне и высказывать все, что она пожелает, а себе - кусать подушку, спать сутками и вообще восстанавливаться.

Большинством людей боль управляет, как умелый погонщик. Действия, чтобы ее избежать. Действия под влиянием того, что уже больно. Львиная доля всей человеческой мотивации - боль. Которой еще нет, которая уже есть, которую вырастил и придумал сам (как правило, как я вижу, ради того придумал, чтобы выносить ту боль, которую можешь вынести, чтобы не соприкасаться с той, которой вынести не можешь).
Она разнообразна, многолика, у нее в напарниках страх, вина и стыд, я и представить себе не мог такое разнообразие боли.
Да, и усталость еще.
Это при том, что реальной боли, настоящей, невыносимой - здесь не так уж много. А вот страдания - каждому выдано с лихвой.
У меня еще уйдет какое-то время на то, чтобы придумать, как я согласен здесь с этим жить.

Примерно в понедельник понял, как я адски устал за этот год, как был постоянно расстроен и заморочен.
Только сейчас выхожу.

Вопрос: а что ты (и откуда) знаешь об остальных Аранах? Кто больше всего впечатлил?
Прежде всего - откуда.
В нашей библиотеке - огромное собрание личных дневников всей семьи. У нас вообще принято писать дневники, это делают все взрослые, и это не просто обычай, а - способ соприкоснуться с Летописью, как личное оружие - способ соприкоснуться с Рапирой, и все ювелирные шедевры, которые носят на голове - способ соприкоснуться с Венцом, но это отдельно нужно расписать, не сейчас.
Дневники пишут всю жизнь, это достояние каждой отдельной семьи, соответственно, и читать их могут только те, кому они "открыты". Есть личные дневники, а есть - записи, адресованные кому-то конкретному, и "Письма к младшему сыну" - именно такой дневник, отец оставил его лично мне, и уже я решал, кто, кроме меня, может их читать.
У меня, конечно, на первом месте родители - прежде всего потому, что я знал их и вырос в их тени.
По ощущению они были очень разные - но, возможно, очень разными они были со мной. Они и занимались мной - отдельно. Я либо проводил время с мамой, либо - с отцом, потому что когда они были вместе, очень чувствовалось, что все остальное - постольку поскольку, мне время от времени разрешалось быть рядом с ними обоими, и это всегда было именно "быть рядом". Они никогда не разговаривали друг с другом, общение у них проходило на другом уровне, но находиться внутри их слившихся контуров само по себе было огромным удовольствием, я тоже никогда не подавал голос в таких посиделках (или прогулках), это просто не ощущалось необходимым.
А вот по отдельности - мы и болтали, и смеялись, и вели серьезные разговоры.
Мама оживляла все, с чем соприкасалась. Она втыкала в землю сухой прутик – и он прорастал. Она знала язык всех живых тварей на свете, могла говорить с кем угодно, втягивать его (их) в те игры, в которые играла со мной. Она могла заставить зазвучать любой предмет, заставить росу взлететь стаей светляков, цвет поменяться со звуком, а звук – со вкусом, а когда она играла на своей малой арфе, к ней сползалось все живое и даже деревья подбирались немного ближе.
Она научила меня извлекать мелодию из любых сочетаний – например, мокрый лист, солнечный свет, обрывки морской пены и большая морская ракушка. Она научила меня кормить этими мелодиями рыб, в полнолуние в тихие ночи, и тогда они всплывали к поверхности, как узоры в калейдоскопе – луна отражалась от их чешуи, и на поверхности моря возникали бесконечные подвижные картины, перетекающие одна в другую.
Она показала мне, как смеются деревья, когда зацветают – каждая гроздь цветов как взрыв смеха. Как горы осенью пьют низко летящие облака, особенно на закате, и передают их деревьям и кустам, и расцвечиваются красным и золотым, с лиловыми тенями в складках. Она подружила меня с горными вивернами и научила меняться с ними полезными штуками на драгоценные камни. Искать медовые гнезда и договариваться с пчелами, чтобы они отдали часть меда. И много, много еще других маленьких, домашних чудес. У отца чудеса были в большом, у нее – в малом, в каждой капле и в каждой песне кузнечика.

Мама учила наделять голосом и вносить свою тень, отоц учил совершенно противоположному.
Он учил не вмешиваться или вмешиваться как можно позже, во всяком случае, не раньше, чем услышишь голос всего мира внутри себя. (Став постарше, я понял, что это вообще легло в основу моего способа принятия решений.)
Он брал меня в миры, где сознанием обладали вода, деревья или камни, или вода, или весь мир целиком. Думаю, он нарочно избегал, условно говоря антропоморфных миров - было понятно, что на них я и сам насмотрюсь. Он учил слушать голос воды - всей поверхностью тела, и у воды были разные голоса на кончиках пальцев, в волосах и на поверхности раскрытых глаз, и разная скорость речи, если это можно так назвать. Он учил слушать голос камня - как тихую вибрацию всех пустот собственного тела - в резонанс со строением и наполнением камня (с точки зрения моего тела, гораздо более неоднородного, полного воздуха и воды, камни звучали очень громко, хотя с их точки зрения - говорили почти шепотом). Воспринимать деревья как два постоянных потока вверх и вниз, текущих прямо через тебя сквозь все видимые и невидимые поры.
Рядом с ним у меня всегда возникала в голове одна и та же картина: огромный грозовой фронт на все небо - и подсвеченные силуэты на его фоне - до слепоты белые птицы, сияющая трава, россыпи бликов. Он всегда старался соблюдать телесность, которую принял, чтобы быть рядом со мной, но все равно казался гораздо выше собственного тела. Если появление рядом со мной Глэрио я чуял по тому, что приходил в состояние восторженной готовности сделать все, что мне сейчас скажут, то о присутствии отца я всегда знал собственным телом, буквально чуял загривком. И явственным запахом озона. И слабым, но верным намеком на радугу где-то поблизости. А иногда и не намеком, если он был в особенно хорошем настроении.
В тех мирах, в которые он меня водил, мы проводили гораздо больше времени, чем проходило дома - можно было прожить целый сезон в выбранном мире и вернуться к обеду. Он вообще очень вольно обращался со временем, по всем нашим срокам с его первого ухода прошло несколько сотен тысяч лет, половина жизни одного поколения, а по его личному времени - даже не могу представить, сколько. Однажды он взял меня в мир, который сотворил сам, несколько миллионов лет назад, и это был мир живого ветра. Земля там дышала под ногами, а ветер был везде - во множестве тел одновременно, и совсем не по принципу просто движения воздуха под давлением или перепадом температур. Я до сих пор могу сравнить это только с дном теплого моря, на котором ты стоишь, а мимо тебя, над тобой и сквозь тебя на разной скорости проходят тени - быстрые косяки мелких рыб и медленные туши огромных китов, и все это - был один и тот же ветер, но это был его способ говорить, я даже каким-то образом понимал эти истории, но понял, что дышал чем угодно, только не легкими, когда уже ушел оттуда.

Бесценная вещь - свидетельства того, что подвижка состоялась. Когда то, что много лет давалось огромным трудом, происходит легко и без напряжения. И вообще происходит, если уж на то пошло, потому что очень часто труд вкладывался, а даваться все равно не давалось.

Сколько я помню художника, живущего в этом теле, самая кошмарная часть выставки была в составлении концепции. Что это, ради чего это, для кого это. Как только речь заходила о том, что ты, собственно, хочешь сказать этим всем миру и взбудораженной публике, начинался тихий вой и желание спрятаться под кроватью.
Вчера подавался на выставку в нашей городской галерее, позавчера вечером - сидели с другом К. над составлением проекта - "что это все значит, в чем художественная ценность и как вам вообще пришла в голову эта идея". За час исписали страницу вордовского файла, запинаясь только на "как ты думаешь, что они под этим имели в виду" - "наверное, историю создания всей серии".

Это огромный сдвиг. Значит, художник мой и в самом деле не только вышел из подвала, а не пытается туда забиться в условно стрессовых ситуациях.
Есть повод отпраздновать.

Продолжая рассматривать природу некоторого количества затыков:
Мотивация очень сильно связана с убеждениями, это само собой.
Убеждения сильно связаны с внутренней картиной себя, это само собой.
Открытие недели: точное описание картины себя, которое укладывается в модель "я - базово минус, но есть условия, при которых я - плюс, и это условие: я - минус". если короче, "я ок, если я мне плохо".
Обусловлено это, конечно же, странным детством.
Совсем коротко: если ты хотя бы демонстрируешь (в тяжелых случаях - делаешь), что тебе базово плохо, то тебя не накажут/пожалеют, и даже, возможно, ты сможешь заниматься тем, чем действительно хочешь заниматься, хотя лучше это делать тайком. А если ты это делаешь не тайком, необходимо найти то, от чего тебе при этом плохо, и размахивать этим перед лицом окружающих, иначе прилетит. Или не пожалеют. Или и то, и другое.
Соотвественно, все сферы твоего настоящего интереса должны быть отравлены так или иначе.
Ну, либо ты не действуешь в сферах своего настоящего интереса и тебе бесконечно плохо от этого бездействия. Хрен редьки, что называется.

Эта модель вполне приемлема для человека с не очень высокими амбициями (я имею в виду базовый темперамент и нервную систему, ребенку с дюжиной шил в заднице это перенести тяжелее, чем ребенку не очень впечатлительному и не очень активному от природы), с этим даже можно жить.
А вот если амбиции велики. Нда.

Но если я чему и научился здесь, то на такие новости есть только один антидот: нахождение верного действия.
Помимо того, что любое плохо рассматривается с позиции "действительно ли это так", это уже делается с начала года.
Пожалуй, я введу практику "три дела, три смысла, три радости", на месяц пока так, а дальше посмотрим.

Я время от времени делаю заново некоторые вещи. Например, заново отвечаю себе на пачку вопросов, одинаковых из раза в раз, и смотрю на то, как меняются ответы.
Общий ответ на вопрос "что ты на дух не выносишь в людях" как был, так и есть: растрата. Я ее вообще очень не люблю, в любых проявлениях, не только у людей.
Но сейчас, пожалуй, добавлю уточнение, растрата чего.
Я очень не люблю быть свидетелем того, что высокую энергию - полученную в дыхании, при общении с тем/чем, кто/что этой энергии полон, будь это другой человек, дерево или звездное небо, - тратят на панику, жалость к себе, оттягивание кота за яйца и подобные штуки, которые отлично делаются на низкой энергии - скандалах, пассивной агрессии, чтении новостей и просмотре фастфуда.
Это значит, что я все еще уязвим в этой точке. Хороший повод разобраться.

Себе, отметить дату:
Очень много думаю о временных петлях, которых наделано столько, что еще разбираться и разбираться.
О существенной потере памяти, когда идешь сюда - она просто не вмещается в здешнее сознание.
О том, в какой последовательности мы все сюда шли - и с какими последствиями.
О расходящихся кругах.
О буквальном перевороте причинно-следственных связей в любой временной петле. Если поставить лошадь позади телеги, двигаться-то она будет, но довольно хаотично и совершенно не факт, что в нужном направлении. А ты помнишь, что эта телега ехала весьма резво, и вполне туда, куда надо. Вопрос, чем это было обеспечено.

И о новом листе, придуманном прямо сегодня утром.
По всему выходит, что я рисую сейчас счастливое, очень задумчивое детство на грани сна и яви.
Каждый лист не столько рисуется, сколько лепится, серьезным физическим усилием. Где-то оно возникает, хотя его никогда не было.

Кое-какие суммарные выкладки по здешнему детству.
Самая сильная мотивация, начиная примерно с середины первого класса: делать все возможное, чтобы не прилетело.
С какого-то момента ребенок очень хорошо понял, что его просто терпят.
Соответственно, все действия должны были укладываться в следующую канву:
1. умудряться делать то, что хочешь, но так, чтобы это как можно меньше раздражало близких, то есть прятать или обесценивать вслух, "дурью маюсь", "ничего серьезного".
2. регулярно совершать какие-то действия, которые явно уменьшают раздражение. эти действия не ценились им самим уже всерьез, потому что целью имели исключительно демонстрацию.
Чья-то похвала, признание, даже восхищение - ценились очень высоко, но не дай бог предъявить их близким же, мокрого места не останется ни от того, кто это признание выказал, ни от того, за что оно было выказано. То есть прятались как можно глубже сразу после получения. Не в счет. Приятно, но не в счет, случайно, так звезды встали.

В итоге я имею на руках гениального художника и близкого к гениальности писателя, который уверен, что это все никому нахрен не сдалось (заранее уверен, разумеется), а когда вдруг выясняется, что все-таки сдалось - рад, конечно, но удивлен больше.
И судорожную потребность делать что-то достаточно востребованное извне, но само по себе, в своих же глазах, ценности не имеющее. И вообще бездну времени и усилий, потраченный на действия, цель которых исключительно "чтобы не прилетело или прилетело поменьше".
Ну, по крайней мере, мне понятно, почему любое предъявление себя наружу связано с таким сопротивлением. И почему мотивации постоянно не хватает - прилетать-то прекратило раз и навсегда. Чего еще желать-то.

Был бы бездарностью - оставил бы в покое.

В процессе одной работы выяснил удивительную штуку из здешнего детства:
Когда здешний ребенок обнаружил, что любящие вполне родители внезапно превратились в дисфункциональных, как нынче принято называть, он не стал искать взрослых на замену, как сделал бы, вероятно, любой нормальный ребенок.
Вместо этого он взял во взрослые Эрмитаж и Кунст-камеру.
(Опять же, если бы не стечение обстоятельств, в результате которого ребенок проторчал там и там около месяца практически каждый день, это вряд ли случилось бы.)
Идеальные получились взрослые. Не дергали, не придирались, раскладывали сокровища на каждом шагу.
А самое главное - дали первую разницу между "как есть" от взрослых из плоти и крови и "как есть на самом деле".
Ребенок зачитывался сказками с четырех лет. Ясное дело, там были дворцы, чудеса и диковинные вещи. При этом ребенка держали в строгой заповеди, что сказки - это именно сказки. Что никто никогда так не жил, как в них описано. Что этих диковинных вещей и чудес на самом деле не бывает.
А тут - пожалуйста. Во-первых, всех чудес и диковин и за неделю не пересмотришь. А во-вторых - вон он, дворцовый быт. Эрмитаж - один из немногих музеев мира, где сохранились жилые интерьеры, и по ним было очень видно, что они именно жилые. Чтобы прежде всего жить и работать в этих высоких потолках, с окнами на ледяную Неву и заснеженный двор. А картинная галерея - вообще отдельное здание.
Взрослые из плоти и крови то ли не знали, то ли ошибались, то ли нарочно утаивали правду. Им и раньше-то веры не слишком было, а тогда, примерно в 8 лет, и вовсе отшибло.
Я, теоретически, это и раньше знал. Но вот что ребенок в восемь лет взял во взрослые два музея и в других взрослых в смысле источника информации не то чтобы перестал нуждаться, но все делил на десять именно из-за того, что достоверность была в другом месте - это было открытие.

Опять упустил момент, когда тело начало уходить в отказ. Выглядит это у меня нынче как острое отравление, с температурой или без - это уже, видимо, нюансы в зависимости от глубины отказа. Но я не знаю желудочного гриппа с 39ю на пике, который проходил бы за три дня. Ночь со среды на четверг была - мягко говоря, тяжелой, а сегодня я даже поработать смог.
Зато в эту самую ночь, под температуру, приснился очень информативный сон.
Я состою из трех - частей, уровней, слоев? - так и не понял, имеют эти части иерархический момент или нет, но работоспособна была только одна. Выглядела она как комета и одновременно как песчаный червь из Дюны, если бы этот самый песчаный червь был исключительно сгустком энергии. Этот вектор вспарывал реальность и физическое пространство одновременно, проделывая какие-то ходы, по которым, как вода, немедленно хлестала энергия. И в то же время я видел и понимал, что остальные два уровня себя задействовать не могу.
Чертовски было познавательно.
И еще то, что спал в общей сложности сутки.
Но как же мне жалко времени на выходные в чистом виде, а. Как же я немедленно начинаю скучать и раздражаться.

Важное, сформулировано в двух разговорах.

- А вот если тебя не трогать, ты через какое время сам придешь?
- К тебе - дней через пять. Потому что забеспокоюсь, это на тебя не похоже. Или потому, что придумаю штуку, которую хочу делать вместе.
- Нет, а вот соскучишься ты когда?
(большая пауза)
- В смысле, соскучусь?
- Ну, понимаешь, когда у меня с кем-то близость, то как будто в другом человеке есть кусочек меня, и я скучаю по этому кусочку.
(еще бОльшая пауза)
- Знаешь, ТАК я не скучаю даже по младшему.

- Видишь, есть некоторое общее пространство, и чем оно больше (протяженнее во времени и вложениях), тем больше хочется в нем оказаться еще и еще, еще делить его, еще проживать.
(речь, разумеется, о радующем общем пространстве, нерадующее мы даже как-то не рассматривали)
- Ага, да. Вот это я имею в виду, когда говорю, что просто эмоций мне недостаточно, мне нужно что-то вместе делать. Это пространство само по себе держится эмоциональным фоном, генерит его - из опыта - заново. Но для того, чтобы этот фон был живой, он должен состраиваться с реальностью, якориться об нее. А для этого должны быть совместные действия, желательно, эту реальность меняющие. Или по крайней мере создающие что-то новое живое.

Потому что это для меня единственный критерий, с живой штукой я имею дело или с мороком. Если сложенная вместе энергия (общего пространства) в состоянии породить новое живое (желательно, имеющее материальное воплощение, но и фиксации в Наруже тоже достаточно), - это живая штука. Если нет - это морок, варение в собственном соку, закукливание и смерть.

Я как-то не думал об этом раньше, но дело явно в том, что мне не нужны чужие эмоции для достройки себя, мне и своих достаточно. Нет такого человека (и не-человека тоже), в присутствии которого я буду лучше, чем наедине с собой. Насколько я вижу, вот это желание разделить пространство на одном только эмоциональном уровне - это потребность побыть с тем собой, который в этом пространстве лучше, чем без него.
(То, что ощущается и декларируется это как "мне надо побыть с тобой" - это отдельная прекрасная история, ну ее к лешим.)
Мне нужно это пространство, и эмоции тоже нужны - но для достройки (или перестройки) имеющейся реальности, а не ради того, чтобы их проживать и чувствовать себя лучше.
Лучше (на самом деле - больше) я себя чувствую тогда, когда из этого пространства удается сделать что-то, чему захочу жизни не только я. И вот по этому я скучаю, если это можно так назвать. По ощущению, что под нашими руками мир становится мягкой глиной, а мы вносим поправки, и эти поправки хороши.
А если в этом пространстве невозможно создать ничего, кроме эмоций - нет, по эмоциям я не скучаю совсем. Даже по очень хорошим. Они и так при мне.
(Вот написал это и сообразил: я, судя по всему, рассматриваю как нечто значимое само по себе только мои эмоции. Чужие эмоции - это чужая ценность, чужая значимость, чужая подводная часть айсберга, значимость - да даже видимость - для меня они приобретают только тогда, когда получают какое-то выражение действием.)

Сны пошли.
С открытыми пространствами (vs тесные и полутемные помещения).
И с кошмарами. Руками сегодня зажимал младшему рваную рану на ключице, хорошо понимал, что силы затянуть ее сейчас нет, и все равно пытался снова и снова. Видимо, не будет такого мира и такой жизни, в которой я не боялся бы за него.

Вот черт, кажется, меня действительно угораздило в тело с аутическим спектром.
Кое-что меня более чем устраивает - что бы я делал, имея тут общепринятое чувство стыда, долга или вины.
Но вот вчера я весь день занимался делами наружу, общением, в том числе в соцсетях, рекламой наших чудесных безобразий - и пожалуйста.
Сначала бессонница, потом всю ночь снился сумасшедший дом. Буквально психушка, причем мерцающая: то это что-то вроде гостиницы, то именно что психушка с пациентами. И я, разумеется, в ней живу.
Блеск.
А я-то думаю, на что воля в таких количествах расходуется. И почему после каждого общения наружу необходимо день-два-три буквально заставлять себя что бы то ни было делать - любая концентрация и спокойствие достигаются с огромным трудом.
Но ведь гений же. Есть ради чего.

Вторые сутки сплю по десять часов.
Сегодня было замечательно: я пытаюсь заснуть во сне, где-то снаружи начинает завывать самый настоящий баян. Я просыпаюсь с мыслью "сволочи, дайте поспать". Баян прекращается. Я снова падаю на подушку - и снова какой-то концерт, тоже раздражающий страшно. "Да черт вас дери!" - думаю я и просыпаюсь (во сне) окончательно. И только какое-то время спустя понимаю, что это была музыка перехода. А я не хотел работать, я поспать хотел.

Удивительную штуку тут обнаружил. (Удивительно в ней то, что не обнаруживал раньше, но, видимо, не совпадало.)
Когда я целенаправленно занимаюсь соцсетями - делаю фото работ, выкладываю, потом отвечаю, списываюсь и прочее, - я устаю тем же самым местом, которым устаю в большой разношерстной компании, собравшейся без определенной цели.
(день рождения, новый год, да просто посидеть в кафе)
Если определенная цель есть - лекция, книжный клуб, обсуждение совместных планов - я либо не устаю, либо устаю значительно позже. А просто собраться и пообщаться - даже близким кругом - минут пятнадцать меня это вполне радует, а потом возникает острое ощущение "это замечательно, а когда я делом уже буду заниматься?"

И вот точно та же мышца устает при выходе "наружу" онлайн, хотя, вроде бы, и по делу выхожу.
То есть, если я выставляю наружу то, что я сделал, и трачу на это больше получаса, у меня включается тихая сирена "я отнимаю время у самого процесса деланья". Среду и четверг потратил на завершение всех печатных и оформляющих работ двух пачек открыток - и получилось прекрасно, и собирался давно, и радуют они не хуже елочных игрушек. Но вся пятница ушла на то, чтобы закрыться дома и выдыхать - за текстом, за графикой, за придумыванием очередной фишечки для театра теней из драконовенеции. (На фишечку нужны крохотные магниты, желательно - очень плоские, интересно, где их взять, но я точно видел такие штуки на застежках хороших тетрадок.)
И никакой наружи, ни за какие коврижки.

Я довольно давно уже - не меньше года - постоянно упираюсь в то, что моей воли мне же здесь не хватает на все, что я хочу.
История долгая, я коротко: если я хочу сюда объем присущей мне воли, мне необходимо сюда же объем присущей мне радости.
С радостью в наше прекрасное время как-то не очень, поэтому я форсировал ее самыми простыми методами - каждый день находил. Причем поскольку мне нужно ее в действие, я и искал ее в действиях. В том, что делаю, чем пользуюсь каждый день, в том, что получается. В проявлениях воли.
На десятый день воли стало достаточно, чтобы сделать все, что я хотел за день - и порадоваться тому, что сделал.
Ну все. Держу-не выпущу.

Июль, середина лета, я в начале месяца закрыл один большой проект, сейчас закрываю второй, и в процессе друг задал вопрос:
А вот за эти шесть лет, что ты здесь, ты можешь назвать три серьезных победы?
Могу, да.

Во-первых, я нашел толстый ржавый гвоздь, вбитый не просто в творчество, а в весь процесс.
Я унаследовал уже давно установившиеся качели - если ты занимаешься творчеством, то какая жалость (это в очень мягкой форме), что у тебя летит режим, бардак в доме, необходимые внешние дела откладываются неделя за неделей, как же это нехорошо.
(На самом деле палитра была вся - от некоторого беспокойства до настоящего крика "когда это прекратится".)
Но если ты занимаешься режимом, регулярными и дозированными делами, внешней стороной жизни, порядком в доме и прочими очень неплохими штуками (вплоть до усердной работы за деньги) - то где твое творчество? Мелочь - это понятно, а большие работы где? Куча народу в состоянии сидеть в мастерской или за письменным столом по паре часов в день и делать свое, почему ты так не можешь? (И тоже вся палитра.)
То есть хорошо не было, было и так плохо, и так плохо. Я принял эту маету как данность, мне было с чем разбираться в гораздо более первую очередь, но я до нее добрался.
Ну, когда я до чего-то добираюсь, то клочья и перья летят очень быстро. Вопрос "что ни делай, все плохо" был снят раз и навсегда.

Вторая серьезная победа была напрямую связана с первой. В процессе выдирания клочьев и перьев я задался вопросом, почему я в запое не могу заниматься тем, что требует регулярности, а в регулярности - тем, что требует, ну, если совсем начистоту, то мании. Концентрации только на одной задаче, и если не забудешь поесть, уже хорошо. Ок, я снял паническое сопровождение с того и другого. После чего возникла явная необходимость чередовать оба состояния по своей воле, а не впадать в мании в "скорее, скорее, пока не кончилось", а в регулярности - в "ну все, мании больше никогда не будет, и чистый дом - так себе утешение".
Я поставил несколько экспериментов. И выяснил, что в планируемый творческий запой мне нужно выводить себя резким подъемом дофамина. Когда он высокий, у меня идут идеи одна за другой. А это - основная штука, на то, чтобы сделать, у меня уже есть мастерство, на то, чтобы придумать, уходит гораздо больше внимания и энергии. Делать-то я как раз могу вполне в режиме, было бы что.
Я отслушал большой курс лекций по нейробиологии, выяснил способы наращивания дофамина, отобрал из них те, что мне понравились - и получил в руки пульт управления. Дальше были детали.

И третья - я вынул из чулана здешнего ребенка. Чулан был не просто под лестницей, а в третьем по счету подвале. Я передал ему и свой восторг, и удивление тому, как здесь работает живопись. У меня изначально было отношение к этому как к ремеслу, в мире, насквозь пропитанным магией, изобразительное искусство работает скорее декором, чем способом подключиться к потоку. Здесь же все наоборот, это один из самых прямых способов. Ребенок встрепенулся, потребовал себе мастерскую, отказался (ну, почти отказался) от убеждения, что снаружи - толпа людоедов, с которой мы ничего не можем сделать, они во-первых, агрессивны (а это невыносимо), а во-вторых, недостойны его высоких идей, буквально не мечи бисер перед свиньями, обернутся и поглотят тебя. Понятное дело, что это была защита, но даже за моей широкой спиной он не сразу пришел к уверенности, что со свиньями я как-нибудь справлюсь, а вообще-то снаружи - не только они.

Около двух лет на это ушло.
Теперь необходимо вынуть свежеоткопанную идею (буквально свежеоткопанную, месяца еще нет), что как только появляются серьезные деньги, исчезает счастье.
Ребенок родился в коммуналке. Родители только начинали работать, мать еще доучивалась в аспирантуре. А потом отец внезапно и быстро стал начальником лаборатории в нии-ящике. И начал осуществлять мечту жены - трехкомнатную кооперативную квартиру. С гарнитуром, коврами и хрусталем, штобы фсе как у людей. И с точки зрения ребенка, семья на этом кончилась, хотя кончилась она совсем на другом. Там было много нюансов, но откуда было это знать ребенку шести лет. Откуда ему было знать, что мать выходила замуж не столько по любви, сколько за перспективного, а получив эти перспективы, внезапно (очень внезапно) обнаружила, что замужем за провинциальным быдлом. Чем не уставала шпынять источника перспектив. Но для ребенка все выглядело проще: счастье было в коммуналке, почти впроголодь, зато весело.
Мне стоило немалых трудов дорыться до этого. Возможно, это еще через пару лет будет новым поводом праздновать.

Еще итоги весны.
Я наконец разобрался, каким образом воздействую на тех, с кем вступаю в контакт. Сильно, конечно, зависит от глубины контакта, но единая линия хорошо просматривается.
Я даю доступ. Привожу человека в такую форму (состояние), в которой он может действовать так, как будто у него нет никаких блоков. В которой у него свободный доступ к своей энергии, воле, личной силе. Ничего своего я передать не могу. Все улучшения - за счет улучшения доступа.
Одновременно же очень становятся видимыми эти самые блоки. С моей точки зрения - это большой бонус, проще с ними работать. Но если все в таком состоянии, что нужен не я, а психотерапевт, эффект может быть очень паршивый. У человека возникает ощущение, что эти блоки усилились или вообще внезапно взялись изниоткуда, до сих пор же он их не видел. Или не видел их размеров.
Очень легко приписать мне то, что они появились или увеличились.
(Равно как и очень легко приписать мне внезапно появляющуюся энергию, волю и личную силу. Эффект ничуть не лучше, чем приписка мне блоков, к сожалению. Сколько раз я слышал - "ты меня не пускаешь, ты мне не даешь". Как будто я тут на раздаче стою.)

Но я ничего не могу сделать ни с тем, чего у человека изначально нет, ни с размерами его энергии, воли и личной силы. Мог бы - этот мир давно бы стал куда лучше или уж по крайней мере куда радостнее.

Все-таки очень сильно не хватает здесь специальной лексики для подвижек себя и мира вниманием и усилием воли.
Еще итоги весны: на данный момент мое определение "практиковать магию этого мира" выглядит следующим образом.
Последовательное, целенаправленное усилие сохранять такую конфигурацию сознания (измененное состояние сознания, ИСС), которая позволяет взаимодействовать с изнанкой этого мира (тонкий пласт, астрал (не люблю это название, но черт с ним), как там еще называют ближайшее пространство, в котором форма задается исключительно энергией+сознание смотрящего, а не материей), свидетельствовать ее и вносить посильные улучшения.
Для этого необходимо прежде всего убрать страх из этого состояния, вообще убрать, совсем, он сильно искажает то самое придавание формы, и посильные улучшения выливаются в... ну, что обычно делают в панике. Бардак в лучшем случае.
Во вторую очередь необходимо убрать любой вид корысти. Она очень связана со страхом, где один, там вторая и наоборот.

Просто свидетельствование - тоже неплохо, но это скорее практика, чем подвижка.
Не-последовательное и не-целенаправленное усилие - это вылет на изнанку под наркотой, не зачет.

А вся эта хрень под условным названием "пощучьемувеленью", бытовая магия, с целью получения любых плюшек для себя или даже своих близких - магией не называю и не считаю магами тех, кто это практикует. Побочка это. Есть - хорошо (обычно есть), а нет - так не ради нее все делается.

Некоторые итоги этой весны.
Чем больше протаскиваешь себя сюда, тем больше потребность находиться в состоянии полной ясности. Без когнитивных искажений. Без оценочной шкалы. Просто видеть все так, как есть.
Видеть все так, как есть - это идти вдоль моря, вдыхать его запах - и вместе с ним вдыхать запах гари, вместе с прибоем слышать крики горя и боли, потому что ебаная ракета опять попала в жилой дом, нашли тела тех, кто числился пропавшим без вести, а на Крайбрежной созрели вишни и надо бы наведаться, проверить, так ли они хороши в этом году, как в прошлом.
Очень тяжело в таких условиях любить мироздание из человеческого тела, оно плачет, оно просит не знать, потому что ну можно мы уже будем только про море и вишни, можно, я вытесню к чертовой матери гарь и крики, и спокойный подсчет барышей, и еще много, много чего.
Два месяца весны проболел.
А потом потихоньку нащупал состояние, ну, скажем, частичного транса, в котором можно одновременно сохранять ясность и заниматься насущными делами.
Когда видишь, как расправляются лини мира просто в процессе уборки квартиры, пусть на очень небольшом пятачке, но все же расправляются, как стебель ипомеи, который жадно хватается за подставленную опору, и лезет, лезет вверх, потому что ему надо цвести - даже стирание пыли становится куда более осмысленным занятием, чем просто стирание пыли.
И можно сохранять ясность и заниматься делами.
И кажется мне, что этот итог все еще промежуточный, что будет еще и еще.

О нашем взрослении
(в основном для "Лицея", но если бы я продолжал рубрику "вопросы", оно хорошо бы сюда встало, так что тэг я поставлю)

Как в здешней парадигме определяется взрослость?
Прежде всего возможностью самому отвечать за свои действия. С момента совершеннолетия человек сам несет ответственность за все, что наделает, и награды его, и наказания его.
То есть три основных требования к взрослости здесь
1. Не косячь (или уж не попадайся)
2. Отвечай, если накосячил (и тебя на этом поймали)
3. Справляйся с эмоциями (но это можно отнести к "не косячь")

С первым пунктом основное условие - отращивание понимания причинно-следственных связей. Чтобы не делать косяков, нужно знать, как не делать косяков.
(Вариант психзащиты: если ничего не делать, то и косяков не будет. Я человек маленький; я дура, что с меня взять; не суйся - не огребешь и прочие прекрасные модели.
Вариант действительно взрослости: пробовать, анализировать, обучаться там, где прокол, снова пробовать.)

Со вторым пунктом такой невероятный веер того, как откосить от ответственности за косяк, что перечислять очень долго. С утратой сословного понятия чести момент "отвечай" совсем затерся, я сейчас не могу назвать ни одной социальной структуры, где всерьез принято отвечать за свои слова - кроме всех вариантов бандитской среды. Политика - ох. Медицина - ох. Наука, армия, бизнес - все очень паршиво. Поэтому "это не косяк, это не мой косяк, сделайте вид, что не видите этого косяка, у меня не было другого выхода" - все варианты. Все, что угодно, только не готовность признать косяк и начать его исправлять. Хотя критерий взрослости именно это - готовность отвечать за ошибки и исправлять их по мере сил.

То есть вообще-то реально взрослых среди телесно взрослых очень немного, но критерии, тем не менее, есть.
И обусловлено взросление с одной стороны - отрастанием логического аппарата, с другой - следованием веяний социума, моде и прочему воспитанию.

Наше взросление напрямую связано с энергией. Примерно к той-аро (дюжина кругов, то есть 13х169, 2197) окончательно отрастает и формируется первый (внешний) энергетический контур, и это первое (малое) совершеннолетие. Второе - это возраст той-мар, большой круг, 13 той-аро. Двадцать восемь с половиной тысяч. В этом возрасте принято думать о семье, устройстве своего дома под общей крышей большого поместья, мастерстве и так далее. Можно считать, что соответствует 21 году здесь, хотя на самом деле меньше. К этому времени отрастает второй энергетический контур, и все действительно серьезные вещи делаются с его участием.

Первый контур, по сути, дополнение ко всем органам чувств. Например, когда во время равноденствий составляется Большой круг, его, по традиции, делают 169 человек. Так вот, их никто не считает. К Кругу присоединяются до тех пор, пока первые контуры танцующих не сольются, и это значит - все, комплект. И так во всем. Он сужается, если человек взволнован или напряжен, он расширяется, когда человек успокаивается, он меняет не столько цвет, сколько интенсивность свечения при определенных чувствах. И он одновременно броня и одеяло. Это то, что отделяет нашу субъективную картину мира от объективной. И сглаживает фрустрацию, если (когда) эти картины мира очень уж не совпадают, потому что усиливает восприятие. (Понятия не имею, как. Я не очень силен в физиологии.) Ну и, по сути, каждый у всех как на ладони, и наоборот. Что очень сильно упрощает любые коммуникации.

Некоторое время назад, разбираясь с тем, как желание переходит в действие, я нашел выкладки о чисто физиологической цепочке чувство-желание-действие-результат.
Но явно пропустил там идею "чувство обязательно связано с недостачей". Более того, чем сильнее недостача, тем сильнее чувство, а от него - желание, и, следовательно, вся мотивация. Чем сильнее голод, тем быстрее мы зашевелимся добыть поесть, если здоровы, или тем сильнее будет жалко себя, если шевелиться никак (больны или уже часов восемь посреди пустыни и пошло обезвоживание).
(Это как раз привело к идее, что люди делятся на тех, у кого чувства/эмоции порождают действия согласно этим эмоциям (импульсивность и отсутствие приоритетов), тех, у кого чувства/эмоции порождают еще эмоции (как правило - беспомощность), и тех, кто действует согласно не всем эмоциям, а только тем, которые выбрал сам (анализ и приоритеты). Чистого вида, я думаю, как во всякой классификации, не существует, но наиболее частый выбор - точно критерий.)
Недостача.
И мое "мне и так хорошо". И вообще полное отсутствие мотивации.
У меня закрыты почти все позиции. Положение в обществе - мда. Известность - мда. Богатство? Власть? Adona nin. Мне нужны деньги только в том объеме, чтобы обеспечивать это тело, дом - не столько размером, сколько распределением площадей для всех моих занятий, власть и слава - ну да, я очень люблю поворачивать кому-нибудь мышление в более интересную сторону, чем тоннель. Но это явно не то, что здесь (да хоть на чисто телесном уровне) называется властью и славой.

Для того, чтобы сделать все те штуки, которые мне нужны, у меня нет физиологической мотивации. Я не буду их делать ни ради денег, ни ради славы, ни ради даже одобрения окружающих (что, как я понимаю, означает очень существенный кусок мотивации, востребованность - великая сила).
На чисто телесном и социальном уровне я их никогда не захочу.

Можно двигаться на "я так решил". Можно двигаться на "это отвечает моим ценностям".
Но лучше всего было бы придумать, откуда взять острое чувство недостачи моих штук в этом мире вообще.
А на физико-социальную сторону мотивации - ну, ок, ее нет. Не рассчитывать, в общем.

Только оказавшись в человеческом теле, понимаешь, что такое когнитивный диссонанс.
Каждый раз, когда какое-то человеческое действие по отношению ко мне имеет деструктивный компонент, я вижу все причинно-следственные связи, действительно все.
Дорогой ближний, я понимаю, что ты хочешь обмануть меня, но сначала тебе для этого нужно обмануть себя.
Дорогой ближний, я понимаю, что ты хочешь получить от меня горы плюшек в любом составе, но сначала для этого тебе нужно стать нищим, причем давно.
Дорогой ближний, я понимаю, что, обращаясь ко мне и при этом игнорируя мои чувства, ты должен сначала игнорировать свои.
Я понимаю, дорогой ближний. И понимаю, что сначала ты отворачиваешься от себя, вгоняешь себя в недостачу (и чем больше тебе нужно, тем в большую недостачу вгоняешь) и только потом говоришь, что это я от тебя отвернулся.

А от человеческого тела идет простой и усеченный сигнал. Меня пытаются обмануть. С меня пытаются стрясти. Меня игнорируют. Меня обвиняют.
Дорогое тело, говорю я, это очень много зеркальных нейронов и твой страх изгнания из племени.
И как мне удерживать субъективную реальность, плачет мое тело, если твое сознание видит то, как есть на самом деле, действительно видит, я не знаю, как жить в этой ясности!
Пойдем подышим, говоря я, будет тебе субъективная реальность.

Интересная, кстати, штука с "подышим". Я могу отключить внутреннего болтуна, запросто. А вот совсем отключить ум не могу. Я сижу на песке и дышу вместе с прибоем, а ум фиксирует: ой, какой камешек. Птица пролетела. Ракушку вынесло. Корабль на горизонте. И вот это не отключить совсем.

Всю прошлую неделю переделывал режим на летний, вернул контроль воды, пробежки - шесть в неделю - достаточный сон и прочие прелести. Заодно фиксировал, что сделано за день. Обычно это восемь-десять пунктов того, на что я кладу внимание.
Из этих восьми-десяти: один на чистом драйве и вложении внимания, еще два - просто вложение внимания, остальные - на тяжелом, усиленном вложении воли. При этом на какие-то дела вложение может быть разовым, для старта, хотя там нужно много (на мой вкус - даже слишком), а на какие-то - постоянное вливание в процессе. Черт знает что. Реальной мотивации по ощущениям - ноль. Странное состояние, постоянного сопротивления себе же.
Но мне очень нравятся результаты.
На физике, как всегда, самые быстрые - минус два с половиной кило за десять дней, понятно, что половина (если не больше) - отек, я сгонял его дней пять, и, кажется, до конца так и не согнал, но сейчас гораздо лучше глаза, и, что еще важнее, сны.
Говорю другу М. - смешная у меня жизнь. Выхожу на пробежки, чтобы дышать и сны смотреть. Как только немного сбросил - сразу пошли, яркие, как калейдоскоп.
- Ясное дело, - говорит друг М., - тело-то помнит, в каком весе ему интересное снится. И это тебе еще сильно повезло, что оно помнит себя-в-силе как тощего подростка. А представляешь, был бы ты в детстве толстым мальчишкой? Набирать бы пришлось!
(Друг М. напомнила, что "повезло" - была моя реплика. Видимо, я был настолько потрясен, что "повезло" возникло прямо в середине ее фразы и затмило.)

Снились тюлени. Я жил в доме, то ли вырубленном, то ли выстроенном на скале над морем, причем под домом проходил широченный пролив - то ли просто так скалы в море стояли, то ли в соседнюю бухту. Я смотрел сверху, как огромная стая тюленей плывет в зеленом мелководье через этот пролив, взрослые - как очень толстые медлительные сигары, и куча молодняка, снующая между ними, малышей раза в три больше, чем взрослых, будто сразу десяток детских садов ведут в парк на прогулку.

Ахтополь был уже неделю назад, а я, кажется, так и не ушел с его зеленых холмов над скалами и морем внизу.
Прибой закручивается, несется вдоль камней, море пронзительно-синее и зеленое на мелководье, жаворонок свечкой взлетает из травы, тянет песню, пока хватает дыхания, снова исчезает - до следующей песни. Сороки что-то не поделили с чайками, бранятся страшно, я их не вижу, слышу звуки. Утро, но солнце уже так высоко, что сначала видишь тень птицы, скользящую по траве и камням - и только потом саму птицу.
Вне времени, вне пространств, сердце бури.
Я хотел бы там жить, но не сейчас, а лет через двадцать, когда все дела будут сделаны.

Когда я тут только появился, я, как сказала друг М., выглядел ребенком перед огромной коробкой конструктора, вот я сейчас как запущу в это все ловкие ручки, каак начну строить вообще что душа пожелает.
Но уже через год картинка была совсем другой. Сейчас я бы сказал, что конструктор оказался более чем любопытный - он сначала прилипал к рукам, а потом начинал врастать.
Я получал массу смешанных сигналов снаружи и изнутри, на меня накатывали чувства и эмоции, которых я никогда не испытывал, к усталости - прежде всего эмоциональной, но и физической тоже - примешивалась печаль, а я как-то успел за жизнь привыкнуть, что обычный спутник усталости - удовольствие.
Я вообще за жизнь как-то успел привыкнуть, что состояние близкой радости - это нормальное фоновое состояние, такая жаровня с угольями, всегда стоящая рядом, в любой момент туда можно подбросить щепочек и получить вдохновенное ликование, можно просто аккуратно раздуть - и получить просто вдохновение как тоже фоновое состояние, только повышенное.
У меня ушло до черта времени, чтобы понять, что сигнал идет просто от тела. Просто от физического тела идет сигнал "ты смертен", "ты неуместен", "выбрали не тебя, и это катастрофа", "прячься, не показывайся, снаружи - осуждение, обесценивание, зависть, злость". Хотя бы потому, что до получения конкретно этого тела никаких подобных сигналов я не ощущал. "У тебя может не получиться то, что ты задумал, и это - катастрофа". "Фрустрация - это то, что ты получишь перво-наперво, занимаясь чем угодно".
Долго можно перечислять.
Три года у меня ушло на то, чтобы выделить все эти сигналы, определить их как "не мое" и перестать придавать им значение.
Но если бы я не помнил свое естественное состояние. То, которое называю своим. Если бы согласился с формулой "здесь - так", вряд ли бы вообще предпринимал усилия для изменения всего этого.
Я признаю, что у меня - ситуация уникальная, я никак не мог считать вот это все нормой.
Но фокус в том, что тело способно меняться. Любое человеческое тело. Причем меняться качественно. Причем только на основе того, чему придаешь значение, во что вкладываешь внимание, а что "пропускаешь мимо ушей". Это можно чувствовать, этому в самом себе можно даже сопереживать, но ни в коем случае не действовать на такой основе. И перемены приходят. Постоянные, навсегда. Меняется норма.
Это потрясающе.

И еще, очень быстро: похоже, все люди делятся на тех, для кого эмоции означают действия согласно этим эмоциям, тех, для кого эмоции означают еще эмоции (накрутка), и тех, для кого эмоции означают действия согласно тем эмоциям, которые выбраны, а не всем сразу.
Я скорее первого типа. На третий здесь пришлось переучиваться. Вообще никаких действий в связи с эмоциями я не предпринимать не могу, но если бы я реагировал действиями на все эмоции, которые здесь накатывают, я бы вообще ничего не успевал.
Здесь нужны усилия, каждый день, чтобы получить чистый, мощный эмоциональный сигнал без примеси "белого шума" всего остального. Вообще количество лишней информации очень велико, с этим тоже пришлось иметь дело.

На неделю поездки пришлось сделать паузу в нескольких проектах, она сработала как перезагрузка.
Я отоспался, закончил графический лист, смирился с мыслью, что каждую идею придется делать минимум дважды, даже самый подробный эскиз не дает возможности проработать все технические детали с первого раза. А их много, они появляются по ходу дела, необкатанные и необработанные. Сейчас у меня ощущение, что я свожу воедино все наработки в графике за последние годы, идея - построить сюрреализм на основе академического рисунка, хотя на самом деле, конечно, идея - чистой воды визионерство. Окошки в другую реальность, подробные, как фотография, гиперреализм несуществующего. Ну, следовало ожидать на самом деле.

Я наконец готов согласиться с другом К.: у тела, которое я занимаю, восприимчивость и чувствительность повышенная, а не заниженная. Я долгое время считал, что у его нервной системы недостаток зеркальных нейронов, потому что сознательная имитация мне дается далеко не с первого раза, а бессознательная - включается только тогда, когда воздействие очень велико количественно. Я позже всех в компании подхвачу "наше" словечко, меня не тянет встраиваться в общий ритм, я вообще плохо вписываюсь в группы или ловлю чужое настроение методом чутья. Общая тоска пандемии накрыла меня через год, что ли, а к общему остервенению войны я, видимо, уже был готов, я его просто учитываю, но не ловлю.
Я думал, это недостача. Выгодная мне недостача, но тем не менее. Оказалось, это предохранитель. Я за весну явно вышел на какой-то новый уровень энергии, скорее качественный, чем количественный, но, возможно, и то, и другое. Восприятия энергии на телесном уровне не предусмотрено эволюцией, а вот восприятие как таковое у него на таком уровне, что сейчас, сталкиваясь с кем-то в заниженной конфигурации энергия/воля я ощущаю это как... я бы сказал "нехватку кислорода", но скорее эмоционально. И чем ближе я знаком с человеком, тем сильнее сигнал. Эмпатический сигнал. И у меня ушло некоторое время, чтобы понять, что это не мое состояние недостачи энергии/воли, это восхитительные мои зеркальные нейроны ловят и выдают мне "давай имитировать, здесь - так, ты же хочешь вписаться". Убедить их, что вписываться я не хочу, возможности нет, но то, что тело отрастило себе счетчик Мерлина - вызывает у меня безмерное уважение. Я найду способ развести его показания с реакцией зеркальных нейронов, не вопрос. Но то, что он вообще появился - вот уж чего я не ожидал, так этого.
При этом имитация (а я в нее влетел, причем несколько раз) немедленно приводит к уменьшению меня до того существа, для которого возможен такой уровень энергии/воли. И сейчас это выглядит для меня как "я отравился" - а ведь до сих пор такого не было. Уменьшался, не очень хорошо себя чувствовал, восстанавливался - но вот настолько мне плохо не было ни разу. То есть, похоже, мой здешний энергетический минимум, до которого я могу спуститься без повреждений - изменился навсегда.

Друг К. говорит:
- Есть вещь, которую ты не выносишь. И не важно, речь о том, чтобы обниматься или выгружать больное-сию-секунду. У людей, у большинства, понимаешь, есть такое, у кого реже, у кого чаще: мне сейчас нужен абстрактный тёплый человек. Просто на ручки. Просто вместе. И люди охотно отзываются. А ты не просто не отзовешься, ты ещё и в глаз дашь, если к тебе пойдут не к тебе (Полное имя), а к "кому-то просто теплому".

- Да, - говорю я. - Я плохо переношу проекции. И очень хорошо их чую. Причём когда мне одну эмоцию пытаются выдать за другую - тоже ясно вижу. Хотя вообще-то прекрасно обошёлся бы без такой ясности. Но это я здесь обошелся бы, пока в человеческом теле, очень мало силы и почти никакой ответственности. Я бы и без "не могу делиться просто эмоциями" обошелся бы, это здорово усложняет здесь жизнь. Но ты знаешь, я не готов это менять ради двадцати-тридцати лет жизни здесь. Не дай бог привыкну - и что мы все будем делать?

Интересная картина у меня тут сложилась.
Я не переношу нытья. Просто жалоб как констатации факта. От светского щебета - кто, кому, что, - моментально впадаю в скуку, и хорошо, если еще не надо будет после этого восстанавливаться.
Я очень не люблю рассказывать о своих "просто эмоциях", а чужой рассказ о них воспринимаю как запрос на решение проблемы.
По идее, это "позиция силы" с хорошим таким заходом в патернализм.

В то же время я с удовольствием отреагирую на "просто эмоции" по поводу прочитанной книжки или увиденного фильма. Да хотя бы на рассказ о том, какой потрясающий вчера был закат.
Но вот этого общепринятого обмена энергией при сообщении друг другу "как дела", если это жалоба или нытье - нет у меня этого, мне нечем меняться.

А тут зашел разговор про обмен магией (в моем понимании это эмоционально окрашенный обмен проявлениями воли, если речь идет именно об эмоциональном обмене, а не о прямой перекачке энергии). И я внезапно понял, почему могу воспринимать нытье только как запрос на решение проблемы, и никогда - как предложение поныть в ответ. Я печенкой чувствую недостаток воли. И кидаюсь восполнять его вложением своей. А если у меня нет такой возможности - при светском щебете - меня просто тошнить начинает.

При этом если вложено ощущение красоты, смысла, любви - все в порядке. Не обязательно только воли. Просто недостаток воли мне восполнить проще всего. Но, как я понимаю, везде идет речь о присутствии магии или ее отсутствии (и воли как одной из обязательных составляющих). Если ее в обмене нет или, того хуже, есть ее заявленное присутствие, а на самом деле нет - я не могу в нем участвовать, и хорошо еще, если злиться не начинаю.