![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Позавчерашний день практически не помню, и это само по себе говорит о многом.
Но если восстановить по событиям: дождь, не пошли гулять, сидели в корчме на берегу с рыбой, сигаретами и дождем в зеленом море (когда ты переполнен эмоциями, а возможности отдать их тем, кому хочешь отдать - нет, нужно жить у моря, ему можно отдать все), вечером пили вино и смеялись так, что нужно было еще и накуриться, чего такому хохоту зря пропадать.
И после этого ночью я еще и работал, хотя самой абсурдной рабочей сессией все-таки была предыдущая, в ночь с воскресенья на понедельник.
Утром были присутственные места, я каким-то образом встал в восемь, до сих пор не понимаю, каким.
И кончился.
Очень давно у меня такого не было - чтобы я часами пытался заставить себя выйти из дома. В итоге вечер потратил на отстройку, как-то привел себя в порядок и в глубокой задумчивости прочел еще кусок из "H for hawk".
Описание горя как "всем нам, родным и близким, как следует дали кулаком в живот, и больно всем, и все одиноки в одинаковой боли", - и одновременно она вдруг обнаруживает сильное, верное сопереживание человеку, который в горе жил, жил всю жизнь.
В горе собственной неправильности, в горе тотального неприятия себя и постоянного себя перекраивания, в изоляции от этого, изоляции сознательной и яростной. И пока ей горе не дало как следует кулаком поддых - ее раздражал этот человек. Раздражало его самокопание, самоистязание, то, как он справляется (или не справляется, что чаще). Если учитывать, что это автор чудовищного бестселлера - картина становится еще интереснее.
Люди, сознательно живущие в горе - раздражают. Кажется, это правда. Если не видеть ежедневных усилий, не прикинуть на себя их шкуру, в дырах и подпалинах, в бесконечном недовольстве собой - потому что у тебя, черт возьми, недостача, причем недостача невосполнимая. А вот если видеть. Если вдруг оказаться на их дороге, только они-то ее прошли, и тут уж не сбросишь со счетов то, что он действительно написал книжку, до сих пор хватающую множество народу за сердце и голову - каждый день выдумывая лучшего, более совершенного себя из своей недостачи, - если оказаться на их дороге, растерянным и несчастным, что будешь делать?
Книги писать?
Но если восстановить по событиям: дождь, не пошли гулять, сидели в корчме на берегу с рыбой, сигаретами и дождем в зеленом море (когда ты переполнен эмоциями, а возможности отдать их тем, кому хочешь отдать - нет, нужно жить у моря, ему можно отдать все), вечером пили вино и смеялись так, что нужно было еще и накуриться, чего такому хохоту зря пропадать.
И после этого ночью я еще и работал, хотя самой абсурдной рабочей сессией все-таки была предыдущая, в ночь с воскресенья на понедельник.
Утром были присутственные места, я каким-то образом встал в восемь, до сих пор не понимаю, каким.
И кончился.
Очень давно у меня такого не было - чтобы я часами пытался заставить себя выйти из дома. В итоге вечер потратил на отстройку, как-то привел себя в порядок и в глубокой задумчивости прочел еще кусок из "H for hawk".
Описание горя как "всем нам, родным и близким, как следует дали кулаком в живот, и больно всем, и все одиноки в одинаковой боли", - и одновременно она вдруг обнаруживает сильное, верное сопереживание человеку, который в горе жил, жил всю жизнь.
В горе собственной неправильности, в горе тотального неприятия себя и постоянного себя перекраивания, в изоляции от этого, изоляции сознательной и яростной. И пока ей горе не дало как следует кулаком поддых - ее раздражал этот человек. Раздражало его самокопание, самоистязание, то, как он справляется (или не справляется, что чаще). Если учитывать, что это автор чудовищного бестселлера - картина становится еще интереснее.
Люди, сознательно живущие в горе - раздражают. Кажется, это правда. Если не видеть ежедневных усилий, не прикинуть на себя их шкуру, в дырах и подпалинах, в бесконечном недовольстве собой - потому что у тебя, черт возьми, недостача, причем недостача невосполнимая. А вот если видеть. Если вдруг оказаться на их дороге, только они-то ее прошли, и тут уж не сбросишь со счетов то, что он действительно написал книжку, до сих пор хватающую множество народу за сердце и голову - каждый день выдумывая лучшего, более совершенного себя из своей недостачи, - если оказаться на их дороге, растерянным и несчастным, что будешь делать?
Книги писать?