(no subject)

Продолжаем вопросы.
Как бы я уничтожал вторгшийся флот.
Ну, во-первых, физически: можно просто всех переместить в центр ближайшей звезды, только в пространственном коконе на тот случай, если возникнут осложнения. Можно разрушить связи между каждой молекулой. Много что можно.
С любыми временнЫми штуками я бы шутить не стал, это лишнее.
Но я тогда склонялся к мысли просто вызвать неконтролируемую панику, это проще всего. Люди там были. Не очень много, но были.
(На физическом уничтожении, кстати, очень настаивал Ро, Дворец крайне серьезно воспринимает угрозы такого уровня, а пределов могущества кэров я так и не знаю.)

Изоляция империи Гарта.
Речь ведь идет не об изоляции миров Империи вообще от всего, а просто отсечение от каналов и порталов Сети. Это делал я просто потому, что нужно было удерживать энергетическое равновесие в очень большом количестве точек, потому что если демонтировать каналы и порталы по одному, это заняло бы годы, ну и к тому же, мне нужно было выпустить пар. Я очень сильно разозлился тогда.
А "выдать по башке и посадить в тюрьму конкретного правителя" - так далеко вмешательство Сети не заходит, Сетевой союз - это чисто торгово-транспортная штука. Военные альянсы между мирами Сети, конечно, есть. Но это дела конкретных миров, а не юрисдикция Совета. 
К тому же - сделать-то Гарт ничего не сделал. Его идеей, как я понимаю, было представить себя и свое государство как сильнейшую фигуру на существующей доске, причем под силой он имел в виду военную мощь. Почему ему не пришло в голову, что если мир не слишком заботится о своей военной мощи, а мир при этом более чем старый и успешно пережил с десяток таких империй - есть что-то кроме военной мощи. Как я понимаю, ему буквально поток в голову ударил, отключив логику. Он всем собой чувствовал, что первый в ряду теперь он, и попытался на деле осуществить это так, как на тот момент видел. 
А подозрение о том, что он такое - Аран, который понятия не имеет о том, что он Аран - у меня впервые появилось, когда я очень уж легко соединил наши сознания и не встретил никакого сопротивления, а наоборот, сильнейший душевный подъем. Он на какой-то момент, оставшись собой, получил весь мой опыт определенного восприятия мира - и этот опыт встал на него не просто как  влитой, а был принят с большим воодушевлением, будто недостающий кусок  пазла встал на место. Когда мы разделились, это прошло, но прожитый опыт остался, и это было очень заметно. Ну и я получил очень странную информацию - страстное желание любой ценой быть частью Семьи. То, что для него самого это было в тотальной тени, никак не меняло его усилий в эту сторону, хотя они, конечно же, как любое действие из тени, принимали очень странные формы.