1 января 2011

Сделан круг в два года, сейчас будет письмо в эти два года величиной, совершенно не обязательно писать тебе все это, за одним только исключеием - нелинейности времени.

Ровно два года назад, в такую же зимнюю ночь и почти на том же маршруте (в горку от Малой Страны на Летню) мы с Т. говорили о делах семейных, и она сказала, что никто не знает, как мы обучаемся, и что является критерием этого обучения, и насколько наше всеведенье и вездесущенье постоянно, если уж на то пошло. И вот тогда я встал, как вкопанный, как это со мной обычно бывает, когда я получаю больше информации, чем ожидал, - и с этого мгновения точно знал, что ни я, ни, что очень важно, ты - никогда не читали Летопись. Что у нас просто-напросто нет достаточных навыков для такого действия.
Что наше обучение всегда плотно сопряжено с пребыванием в Потоке - ровно столько, сколько мы в состоянии выдержать это самое всеведенье и вездесущенье, и выносим мы оттуда тоже ровно столько, сколько можем унести, а то, что вынесенное часто противоречит всем известным законам мироздания, - так это исключительно наши проблемы, дорастай, как умеешь.

И вот на днях я наконец сформулировал место самой идеи Потока - в доступных здесь терминах. У меня тут очень много времени на формулировки.
После чего сегодня был поднят еще один пласт, в точно таком же разговоре, и я записываю то, что мы наговорли и еще немного сверх того, чтобы не потерять.

Итак, и ты, я и хорошо знаем, что наш дом и Семья - экспериментальны. Мы не знаем, единственный ли это эксперимент или их было несколько, но что за рамки эксперимента мы еще не вышли - это точно.
Что до того общепринятым способом воспроизводства Аранов была случайная выборка - семя в полном смысле слова летело, куда попало, что выживет, то выживет, ни о каких детях или семьях речи ни шло. Критерием "выжил" было уверенное вхождение в Поток, раз уж сумел войти, то и молодец, полагаю, что процент доросших до этого состояния всегда был очень мал, необходимое число делалось за счет огромного количества кладок, и до "взрослых особей" доживали сотые доли процента.
И вот Первый Король создает совершенно иную систему, с выращиванием молодняка, с передачей опыта, со стопроцентным выживанием - то есть ставка идет на качество. ("Да, - заметила Т., когда мы добрались до этого момента, - стоит ли удивляться твоей убежденности в собственной элитарности. У тебя это просто в крови.")
При этом, основав династию, построив Дворец и Храм, оставляет только две вещи, обе - проводники огромной силы, и одна из них - инструмент связи и обучения, а вторая - инструмент критического вмешательства.
Чем мы, в сущности, заняты - Потоком. Мы в нем работаем, дышим, мы его меняем, он меняет нас, мы можем в него войти и из него выйти, не только вынося из него, но и возвращая ему то, что пропустили через себя. Мало кто, кроме нас, представляет себе, что это такое, зато те, кто представляет - хорошо отдает себе отчет в том, что такое мы.
Гарт, росший буквально в тени Тарии, не получал достаточного контакта или, наверное, лучше сказать - правильного контакта, потому что мы, с нашей системой обучения и передачи опыта, скорее всего, производим определенного рода помехи, меняем и делаем непригодным поток для таких детей, как он - не просто так он оказался единственным за столько поколений.
Он имел к нам претензии совершенно особого рода - но понятия не имел, что это за претензии и в чем они заключаются. И в качестве компенсации взялся наращивать светскую власть, а поскольку был очень силен - получил результат очень быстро.

Я думаю, что ему стало сильно легче после ухода отца, потому что на тот момент брать в расчет тебя или тем более меня - почти не представлялолсь возможным. Наше воздействие было куда меньше, он, видимо, буквально воспрял духом. Мы ему не просто мешали, мы мешали ему очень сильно, но он не знал - чем и почему. Он просто не мог находиться в одном мире с нами - и одновременно очень этого хотел.
Только испытав на себе человеческую шкуру, я могу сказать, что понимаю его. Понимаю его разнос декларации и действительности, его инстинктивную ненависть к нам и инстинктивную же тягу, и невозможность объяснить хотя бы себе - ни то, ни другое.
Может быть, за этим я здесь тоже - чтобы придти к тебе и сказать, что он должен быть убит исключительно правильно, со всей тщательностью и любовью, которые более чем заслужил.
К вопросу  о том, что случается с тем, кто создан для анхъя, а бьется тем не менее в севаз, не в силах из нее выйти.

К вопросу о двух вещах, оставленных Первым Королем.