![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Смотрю сейчас назад - очень плотный получился месяц.
Если так пойдет и дальше, я буду рад, хотя это полностью противоречит моей обыкновенной постановке вопроса: пожалуйста, оставьте меня все в покое.
Видимо, этот период прошел, единственное, зачем он был нужен - это выяснить, что меня не оставляет в покое извне, а что - изнутри; не могу сказать, что результат явился для меня полным сюрпризом, но он оказался забавен, это уж точно.
Я еще посмотрю, что делать со всем тем, что роится внутри. И с пчелами с их медом, и с осами с их мясом. И со всеми дворцами из бумаги и воска.
Когда-то я носил кусок воска в кармане. Он моментально твердел, оставленный хотя бы на полчаса. Но стоило начать его крутить в пальцах, разминать, сначала с силой, потом - осторожно и нежно, - как он мягчел, начинал светиться, как мед, почти тек под пальцами, из него можно было вылепить что угодно. И чаще всего я лепил твое лицо.
Если бы я ослеп, я мог бы вылепить твое лицо, не глядя, однажды очень давно я попытался закрыть глаза и нарисовать тебя из полной тьмы, после чего немедленно уничтожил рисунок.
В сущности, большая часть моих усилий с карандашом и красками (и словами) - делается только ради того, чтобы в итоге лепить тебя.
Все то время, что я леплю себя здесь, давлю плоть, перенаправляю кровь, меняю, меняю, вечно недовольный результатом, - я так или иначе дотягиваюсь до тебя, и каждую секунду помню, что тебя здесь нет и не будет.
Некоторые вещи хорошо знать наверняка. Я бы сошел с ума, если бы у тебя была хоть малейшая возможость придти сюда не на изнанку - от того, что это просто может случиться. Я не мог бы ни спать, ни есть, ни лепить из воска, - от одной только возможности, что ты возьмешь да и появишься передо мной в любую секунду и спросишь - не пора ли домой, у нас куча дел? Куда там Нарциссу с его озером. Обретение тебя в этом мире означало бы точно и твердо - обретение меня. Но этот мир такой хрупкий. Самое прочное, что в нем есть - это воск и бумага, и, может быть, еще те слова, что их обозначают. Но всей бумаги и воска здесь не хватит, чтобы ты прошел сюда, и тем более невозможно пройти нам обоим. Так что я раз за разом беру новый лист, новый кусок воска - и дотягиваюсь до тебя, как могу, и дотягиваясь до тебя, иногда ловлю собственное дыхание или чую свое лицо, как запах снега посреди осени или дым от костров с палыми листьями.
И все это время - никогда, никогда, никогда. Птица-птица, скажи "дэкаэнна".
На самом деле - о другом хотел написать. Ну да ладно.
Если так пойдет и дальше, я буду рад, хотя это полностью противоречит моей обыкновенной постановке вопроса: пожалуйста, оставьте меня все в покое.
Видимо, этот период прошел, единственное, зачем он был нужен - это выяснить, что меня не оставляет в покое извне, а что - изнутри; не могу сказать, что результат явился для меня полным сюрпризом, но он оказался забавен, это уж точно.
Я еще посмотрю, что делать со всем тем, что роится внутри. И с пчелами с их медом, и с осами с их мясом. И со всеми дворцами из бумаги и воска.
Когда-то я носил кусок воска в кармане. Он моментально твердел, оставленный хотя бы на полчаса. Но стоило начать его крутить в пальцах, разминать, сначала с силой, потом - осторожно и нежно, - как он мягчел, начинал светиться, как мед, почти тек под пальцами, из него можно было вылепить что угодно. И чаще всего я лепил твое лицо.
Если бы я ослеп, я мог бы вылепить твое лицо, не глядя, однажды очень давно я попытался закрыть глаза и нарисовать тебя из полной тьмы, после чего немедленно уничтожил рисунок.
В сущности, большая часть моих усилий с карандашом и красками (и словами) - делается только ради того, чтобы в итоге лепить тебя.
Все то время, что я леплю себя здесь, давлю плоть, перенаправляю кровь, меняю, меняю, вечно недовольный результатом, - я так или иначе дотягиваюсь до тебя, и каждую секунду помню, что тебя здесь нет и не будет.
Некоторые вещи хорошо знать наверняка. Я бы сошел с ума, если бы у тебя была хоть малейшая возможость придти сюда не на изнанку - от того, что это просто может случиться. Я не мог бы ни спать, ни есть, ни лепить из воска, - от одной только возможности, что ты возьмешь да и появишься передо мной в любую секунду и спросишь - не пора ли домой, у нас куча дел? Куда там Нарциссу с его озером. Обретение тебя в этом мире означало бы точно и твердо - обретение меня. Но этот мир такой хрупкий. Самое прочное, что в нем есть - это воск и бумага, и, может быть, еще те слова, что их обозначают. Но всей бумаги и воска здесь не хватит, чтобы ты прошел сюда, и тем более невозможно пройти нам обоим. Так что я раз за разом беру новый лист, новый кусок воска - и дотягиваюсь до тебя, как могу, и дотягиваясь до тебя, иногда ловлю собственное дыхание или чую свое лицо, как запах снега посреди осени или дым от костров с палыми листьями.
И все это время - никогда, никогда, никогда. Птица-птица, скажи "дэкаэнна".
На самом деле - о другом хотел написать. Ну да ладно.