20 июня

Два дня проговорили - как всегда, обо всем разом.
И одна из тем была - сознание и личность.
Что сознание всегда одно, а вот личностей может быть оченьмного.
И знаешь, что у меня получается. Что, во-первых, сознание включилось очень поздно. А до того, как оно включилось, я был полностью зависим от того, кто на меня смотрел.
Это очень забавно перекликается с тем, что мы, в сущности, такое в свободном состоянии, и какова может быть наша форма. И какова может быть моя форма, если из нее практически полностью изъять сознание.
Или, что еще скорее, какова может быть форма, которая может принять мое сознание, какими качествами и границами она должна обладать, какой пропорцией пассивности-воли, какими способами удержания фокуса.
Кажется, мне имеет смысл просто закрыть тему моего детства здесь. Самого главного условия - вырастания, во всяком случае, в моем понимании, здесь всяко не было. Постоянная готовность чистого листа. С точки зрения того, что рано или поздно здесь появлюсь я - это была очень действенная конструкция. Со всех остальных точек - крайне шаткая.
По итогам мне совершенно не на что жаловаться. А вот с планами на дальнейшую деятельность следует быть очень осторожным.

Два последних дня я постоянно думаю о себе-ребенке. Стоило просто повернуться в ту сторону - и как будто включился свет в целой анфиладе бесконечных комнат, дальше и дальше.
Я вспомнил нашу битву леса и луга, представляешь? И то, как появилось мое домашнее имя. И то, как пытался заглянуть в Летопись - и обнаружил только чистые страницы, а потом видел, как ее закрывает отец - для него она была исписана на две трети, но так, что и полей-то на страницах не было видно. И то, как лазал повсюду, к самым корням дома. Я за всю свою жизнь здесь ни разу не смотрел туда, почему? Вопрос риторический, но только на первый взгляд.

Пытался сейчас дать какое-то определение всему этому и себе. Если представить того, кто был здесь, как точку выхода, к которой ведет некий трос, цепь, канал, - то я расширял этот канал до тех пор, пока точка входа не превратилась в дверь. Которую можно держать открытой всегда, не опасаясь утечки. Причем утечки как в одну сторону, так и в другую. С того момента, как появилась постоянная дверь, наверное, можно отсчитывать появление постоянного сознания. Вообще появление какого-то вектора. Но с точностью до года я, наверное, дату называть не смогу. Где-то около двухтысячного.
Первые же записи - я есть; я есть мертв; ладно, предположим, что я все-таки иногда жив, но тогда мне нужно найти аналог Храма. В течение нескольких месяцев были сделаны эти записи, я посмотрел, июнь-сентябрь. Любопытно, да? Вот так.
Через два года он был мной нарисован. И я до сих пор считаю его лучшим из всех работ. А еще через два года (чуть меньше) был тот самый февраль 2006-го.
А практически с момента отъезда я занят тем, что превращаю дверь в зазор. В нечто, открытое постоянно. И вообще не имеющее опции "открыто\закрыто", прежде всего для самого себя.
Надо бы, наверное, поставить конечное условие тому эксперименту, который я веду с января. Условия, при которых я буду считать его состоявшимся.
После чего, конечно, тут же затею новый.