21 сентября

Неделя на море - одновременно очень много и очень мало.
Так вот и понимаешь, на каком времени, на каком топливе работаешь. Никаких внешних вмешательств во внутренний поток - хотя бы почти никаких, - и записано и передумано сразу на год вперед.
Я не помню, писал я тебе это или нет - о боли и разнице между восприятием боли под нею и над нею. Человеческое тело устроено так, что боль воспринимается как однозначное, неоспоримое зло. Если тебе больно - у тебя что-то не в порядке. С тех пор, как люди упразднили душу, они ходят со своей болью к психоаналитикам, и у них учатся быть с этой болью, слушать ее и не бежать в панике устранять ее немедленно. И это те, которые ходят. Есть ведь те, что просто игнорируют, что ни секунды не могут побыть в боли, не то что послушать ее  разговоры.
А она - та, что не имеет отношения к телу, - очень интересный собеседник. Она знает все о бессмертии и совершенстве. И о том, насколько ты близок к ним - примерно настолько же, насколько близок к горизонту, всегда рядом, никогда в руках. И о том, насколько полна такая  близость. Далеко не все имеет смысл хватать руками, чтобы получить. Иногда вообще следовало бы обходиться без тела вовсе, но тут я, уже, кажется хочу от людей невозможного.
И так вот и тянется: если тебе больно, ты несчастен. Если у тебя чего-то нет в руках, этого нет вообще или оно недостижимо. Конечно, какое уж тут бессмертие и совершенство. И при этом тело каждый день говорит тебе: ты умираешь. Тебе с каждым днем все больнее. Ты с каждым днем все несчастнее. И ты будешь просто в отчаяньи под конец, это я тебе обещаю. Неудивительно, что человеческий род уже не знает, куда деться от тревожности. И все в большем подчинении у тела. Но ведь тут все так зависит от того, кто в замке король. Прекраснейшим образом можно велеть ему: хочу слышать только хорошие  новости - и оно подчинится. Оно научится  слушать, ощущать, дышать, сидеть прямо, в конце концов. Это не очень сложно, а, главное, так воздается.
Когда я лежал на спине в бассейне, ощущая  воду, ночь и конец полнолуния - я ощущал его телом. Этим самым телом, которое есть у меня здесь, как бы ни конечно или хворо оно ни было в пределе. Но на другом конце предела - его чувствительность. Его восприимчивость и отзывчивость. И умение чередовать напряжение и покой, и получать от этого огромное удовольствие, потому что свой маленький химический завод всегда при себе. Так просто на самом-то деле.
И в то же время мной вела тогда боль. Потому что дом у меня болит всегда и постоянно, и моя неуместность здесь - тоже, я чувствую их точно так же, как тело чувствует натирающую обувь. Так вот, похоже, это "точно так же" нужно раз и навсегда изымать из оборота. Нет, не точно так же. Тело  жаждет избавиться от своей помехи, я - нет. Я не равен своему телу, что бы оно мне там ни говорило, когда подсовывает мигрень или чего похуже. В сущности, вплоть до смерти.
С одной стороны, мне, конечно же, необходимо выделить здесь человека и определить, при каких условиях я буду считать эту модель полностью рабочей  (это большая тема последних дней, я кручу ее во все стороны, там можно многое сделать лучше и удобнее). А с другой - вот я сейчас пишу тебе и думаю, что я, кажется, напрасно упускаю из этого выделения человеческое тело само по себе. Я смотрел на "человеческое" в основном со стороны социума,  но есть ведь действительно еще и просто плоть. Даже если я окажусь на необитаемом острове, это не снимет совсем проблему "человеческого" во мне,  хотя, конечно, снимет социальный пласт.
И в то же  время - как раз именно тело любить и воспитывать гораздо легче, оно куда отзывчивее, чем социум. И очень нуждается в радости. И в море, особенно по вечерам.
Помимо прочего - неделя без интернета равна четырем прочитанным книгам. Заставляет задуматься, да.