10 февраля

Неделя прошла просто со свистом. Плюс первая акварель из пятнадцати - едва не запорол в середине, удержал, закончил, сейчас смотрю: пожалуй, это тот максимум, который я сейчас могу. Интересно, какой он будет к концу серии. Три дня. Драйв - очень сильный, горы можно свернуть на этом драйве.
Но. Это прям-таки поражает. Все идет через какое-то упрямое, необъяснимое для меня сопротивление. Я действительно его не понимаю. Я могу его отслеживать, могу чувствовать, могу даже игнорировать. То есть оно просто есть. Не то чтобы оно мне не мешает. Мешает, конечно, в том смысле, в каком будет мешать, скажем, готовиться к экзамену  детский плач за стеной. Конечно, лучше бы было тихо, но все равно сидишь и готовишься, пьешь анальгин и готовишься.
Я не понимаю смысла этого механизма. Удержать он меня уже ни от чего не может. Зачем он мне? Непонятно. Расход энергии, больше ничего.
А устаю при этом, конечно же, так, что когда забираюсь наконец под одеяло, дрожу и полчаса не могу согреться и еще час - уснуть. Снов практически не помню. Хотел бы я вообще знать, что все это означает. Для меня всегда драйв от идущей работы означал дополнительное топливо. Сейчас драйв есть, топлива нет. Трясет от усталости. Я что, разучился полноценно работать? Ну, в таком случае, у меня есть и повод, и шанс научиться обратно.
Так или иначе, сейчас - все в сторону, кроме рисунка.
Я, когда расчерчивал себе те области, которые хотел бы держать в постоянном - наполнении, движении? - словом, у меня получилось девять. Из них я сейчас уверенно держу три. Рисунок - четвертая. (Хочется - сразу все, конечно. Но я посмотрел: для того, чтобы добиться какой-никакой стабильности, нужно держать одно дело по крайней мере месяца три, если удерживаешь - можно оставить в заданных рамках. Нет - менять рамки. И только после трех месяцев стабильности добавлять новую область - как еще один мячик в комплект для жонглирования. И еще три месяца. Добавлять сразу две, к примеру, или добавлять еще одну и одновременно наращивать рамки уже имеющихся - верный способ через неделю сесть на пол и заплакать.) 
Мне очень любопытно, выпущу ли я три предыдущих при таком режиме. Восемь часов рисунка в день - в общем-то, после этого уже мало что еще сделаешь.

Заметил за собой одну забавную вещь: с тех пор, как я окончательно перестал понимать человеческую реакцию на себя, я просто стараюсь быть предельно вежлив. А я ее перестал понимать совсем. Это интересная штука - при открывшейся эмпатии я теперь довольно остро воспринимаю эмоции окружающих. Иногда почти физически, как звук или запах. При этом очень часто сами люди понятия не имеют, что именно проживают в данный момент. У них все намешано. И ладно бы намешаны эмоции, это как раз ничего, а вот - собственная же реакция может быть результатом не эмоции как таковой, а того фильтра, через который она пропускается. Два разных человека абсолютно по-разному отреагируют на собственный, скажем, страх. И если я не знаю конкретного "фильтра" - я не могу понять, что движет человеком. При том, что прекраснейшим образом могу чуять весь эмоциональный концерт, в нем звучащий. Сродни безграмотности, должен заметить. Большинство людей в этой области интуитивно  грамотны. Во всяком случае - ну как-то же они справляются, правда?
А я уже рукой махнул. Ну, не понимаю. Время от времени утыкаюсь в это - и снова вспоминаю, что да, понять реакцию не могу. Не то что управлять ею - так вообще вопрос уже не стоит.
А ведь раньше меня это приводило в бешенство, в отчаянье, в  ощущение собственной неполноценности. (Тут должен быть вопрос "кого - меня?", конечно же. И смех. И, я не знаю, стайка мыльных пузырей, что ли.)
Вообще, мне кажется, я теперь знаю секрет хорошего цирка. Если уж ты вышел с полными горстями шаров, чтобы сделать трюк - ты идешь на арену ради трюка. Не ради зрителей. Не ради денег. Только ради того, чтобы шары мелькали в руках, чтобы получился трюк, чтобы удержать ритм, время, напряжение. Аплодисменты - это потом. И сборы - это тоже потом. И это все учитывается, когда ты трюк придумываешь и отрабатываешь. Но большую часть трюка хороший циркач, по-моему, делает для себя. Зрители будут хлопать одинаково бурно на тридцать шаров и сорок. Они, может быть, и разницы не заметят. С какого-то момента зрителю - совершенно все равно.
Так вот, мне кажется, что профессионализм начинается чуть-чуть за тем моментом, где еще видна разница.