сентябрь 2016

 Самое удивительное и странное во всей этой истории - неровность обрыва. 

Я не схожу с ума - почти всегда, - я не бьюсь о стену, не делаю глупостей. Не замыкаюсь, не выплескиваю боль в творчество. Творчество у меня - чудо что такое, свет и напряжение, но вот "я тебя зову в голос" - этого нет. Не зову. 
Огромная разница между тем, что обрывается сразу и тем, что отламывается от края и исчезает, как ломается льдина, попавшая в теплую воду. По кусочку. Эффект вареной лягушки. Спорим, что она молчала все это время.
Я десять лет приучался скрывать то, что чувствую, жить с крахом и молчать об этом.
Кажется, это было самое паршивое решение в моей жизни.

И теперь я не знаю, что с ним делать.
Не с тем, что крах, не с тем, что огромного пласта не будет больше никогда, просто никогда, а с тем, что я привык молчать. И как отменять эту привычку, я пока не очень понимаю.

Я много тащил на себя в последнее время, и просил о многом, и все равно получил больше, чем просил. Даже ошеломлен немного, если честно. Дом проступает отовсюду, пожалуй, нужно сделать на выставку Ливадию, просто в качестве хорошего жеста, у меня много ее зарисовок, вот страстоцвет до сих пор так и не сделан, почему бы нет.

Я простил Дэни. Скажи ему об этом, если можешь.